Мне есть что вам сказать

Его трагедия заключалась в том – как он признался в 2000 году, – что у него не было стремления эволюционировать из террориста-мученика в зрелого политика. Для палестинцев трагедия заключалась в том, что он так долго выражал их ожидания. Он умер слишком поздно для тех, кто погиб в ходе интифады, большинство из них были палестинцы. Но его неминуемый уход несет надежду: израильтяне вновь будут вынуждены по демографическим причинам выдвинуть предложение Барака, а палестинцы найдут себе государственного деятеля, обладающего мудростью и полномочиями принять его.

13 ноября 2004 г., The Spectator

Манеры и нравы

Люди в наши дни запутались и никак не могут объяснить, что такое консерватизм. Кто мы – сторонники гражданских свобод, авторитарной власти, вегетарианской пищи или ротарианцы? Следует ли нам иногда быть немного растаманами? Ниже я излагаю, кем нам следует быть: сторонниками свободного рынка, либертарианцами (хотя, нет, возможно, ультралибертарианцами), склонными к соблюдению традиций, противниками всяческих инструкций, сторонниками иммиграции, быть независимыми, выступать против запрета алкоголя и охоты, выступать в защиту автомобилистов и быть готовыми стоять насмерть за право Гленна Ходдла верить в реинкарнацию.

Алкоголь полезен

«Официант, мое каберне совиньон пьет кто-то еще», – заявила молодая темноволосая женщина напротив – из чьей визитной карточки теперь я могу узнать, что ее зовут Каролин Панцер, из Portman Group, включающей семь крупных британских компаний по производству напитков, – и с осуждением посмотрела в мою сторону. Так получилось, что к третьему блюду обеда, устроенного новым и удивительным обществом под названием «За умеренное питие», все действительно перепуталось.

Место действия – старинный Страсбург. В алькове обеденного зала для членов Европарламента окна запотели из-за холодного воздуха снаружи. Привратники в черных фраках с золотыми брелками скользят среди гостей, рассаживают европейских представителей за стол: здесь – представитель зеленых из Бельгии, там – бывший штурмовик СС.

Примерно 20 членов Европейского парламента, полузнакомые лица различных евроконсультантов и лоббистов, собрались вместе отпраздновать самоочевидное предположение, что алкоголь полезен. Перед нами закуска: chiffonade de la laitue с креветками и вареными устрицами, в качестве гарнира огромное, непонятного вида ракообразное.

Это было томительное утро лекций о медицинских данных в пользу «умеренности», которая в данном случае подразумевала постоянную, но не чрезмерную трату денег на алкоголь. И вот наступило время для практических занятий. Лицо одного молодого блондина настолько отмечено bienfaits de la moderation (положительными результатами умеренности), что приняло цвет почтового ящика (в Англии они ярко-красные. – Прим. пер.).

Что касается chiffonade de la laitue, для меня это могло означать все что угодно – вплоть до французского шеф-повара по листьям салата. В действительности это оказался вкуснейшей пирожок, фаршированный вареной зеленью. Пока морскую тварь разламывают и начисто высасывают, шум компании затихает. Для тоста в бокалы наливают шардоне 1988 года.

Вино тоже превосходное. Его явно произвел мой сосед слева: энергичный калифорниец лет 60 с низким голосом и лицом, как у черепашки. «Мы делаем вина только очень высокого качества, – говорит он. – У них свой особый вкус и характер, но они помогли задать тон в производстве вин по всему миру».

Мне вдруг становится ясно, что я сижу рядом с колоссом мира виноделия и имеет смысл вникнуть в его слова. Это мистер Роберт Мондави, тот самый «Роберт Мондави из долины Напа»[249]. Что, кроме репутации ресторана для членов парламента, привело его в Европарламент в Страсбурге, дом проигранных дел?

Года два назад г-н Мондави обеспокоился неопуританизмом, захлестнувшим Соединенные Штаты и весь мир. Его отец, американец с итальянскими корнями, делал деньги во время сухого закона на том, что поставлял виноматериал по всем Соединенным Штатам, чтобы обычные семьи могли делать вино сами. Но эти деньги были ничто по сравнению с серьезным винным бизнесом, который Мондави наладил в долине Напа.