Мне есть что вам сказать

Затем последовала неизбежная перипетия, или смена фортуны. Момент крушения, когда он читает подготовленное дознавателем компании British Airways Венди Хэррисом досье, из которого следует, что его жена была в другом городе, подобен моменту, когда Эдип понимает то, что он все время знал: он женат на своей матери. А потом возмездие, полет, крах, вся страна поддакивает, поедая корнфлекс, ощущение, что воля богов свершилась, страх и жалость при виде такого сокрушительного падения. «Согнута ветвь, которая могла расти прямо, – шепчем мы про себя. – Усохла лавровая ветвь Аполлона» – тут мы откладываем газету в сторону и просим жену передать мармелад.

И что это за чувство, что за легкое самодовольное удовлетворение? Это катарсис: чувство очищения, искупления, правоты, меньшая версия той же эмоции, которую многие из нас в этой стране, кажется, испытывали в конце 18-летнего периода правления тори. После героических свершений первых лет пришла чванливость от слишком долгого пребывания у власти, промахи, «нечистоплотность». В результате даже у тех, кто умом понимал, что тори имеют наибольшие основания быть у власти, наступило сильное желание, чтобы они оставили сцену. И в ночь на 1 мая грубые силы демократии так вмазали тори, что даже сторонники лейбористов прониклись сочувствием к Джону Мейджору. Утром наступило чувство удовлетворения, известное как катарсис.

Вот основная драма политики. Политика – это постоянный повтор циклов разной длины, одного из самых старых мифов в человеческой культуре. Мифа о том, как мы делаем королей для наших обществ и через какое-то время убиваем их, чтобы достичь своего рода возрождения – как сформулировал бы это Тони Блэр – новой жизни для Британии. Некоторые короли – невинны; действительно, некоторые из них берут на себя грехи мира. Некоторые – менее невинны, как господин Эйткен. По существу это не имеет значения. Они должны умереть.

25 июня 1997 г., The Daily Telegraph

Моменты морального выбора

Вы находитесь в автомобиле со своей секретаршей после званого вечера и, с трудом лавируя, пытаетесь выехать с парковки, когда, черт подери, бьете автомобиль спереди. На детском сиденье зажат какой-то французский отпрыск, его отец негодует. Вы – бывший министр правительства тори и предвидите все неприятности, связанные с проверкой на алкоголь, и вдруг оказываетесь в ситуации, хотя и не осознаете это, когда важно не промахнуться.

В мгновение ока нужно принять решение, разумнее ли остаться на месте и ждать последствий или, что, может, не очень предусмотрительно, поскольку вы видите, что с ребенком ничего не случилось, взять и уехать. В это мгновение должны проявиться глубинные черты вашего характера. От вашего поведения зависит, не окажется ли ваша добропорядочность, взращиваемая на протяжении всей жизни, ложной.

Впоследствии, со стыдом оглядываясь назад на такие моменты морального апокалипсиса, каждый может определить, что следовало тогда делать. Если все вернуть назад, мы бы не колебались. Счастливчики те, кто умеет вовремя угадать мяч, сразу определить, какую сторону морального выбора принять, левую или правую, сказать «да» или «нет», чтобы не читать потом в газетах: «Вы – лжец! Вы – трус!» Счастливчики мгновенно соображают, что скрыть правду не удастся.

Чтобы распознавать такие моменты, требуется опыт, так как решения в такой ситуации необходимо принимать срочно. Трудно сохранять ясность ума, когда среди ночи съезжаешь с моста в Чаппакуиддике[266], над твоей головой смыкается вода, а ты должен определиться в приоритетах: спасаться самому или спасать свою спутницу – хорошенькую блондинку. Затем следует решить, то ли отрицать все, что знаешь о Мэри-Джо Копечне, в надежде спасти свою политическую карьеру, то ли поступить правильно и сказать всю правду.

Такие решения – тоже своего рода искусство, ведь у большинства из нас так мало практики. Вопреки представлениям различных теорий нравственной философии, современная городская жизнь – это не бесконечный ряд бифуркаций между добром и злом. Можно поколебаться секунду или две, прежде чем бросить монету в фунт стерлингов продавцу Big Issue[267]. Но в силу существования гигантского аппарата государственного контроля и социального обеспечения, защищающего общество, большинство из нас с трудом, к счастью, смогут припомнить последнюю серьезную моральную дилемму, с которой сталкивались.