Мне есть что вам сказать

Или же мы вытягиваем ногу. Подбородок вперед. Извиваемся, тяжело дышим и опускаемся на корточки, тут у нас лопаются штаны. На этом, откровенно говоря, наш репертуар заканчивается. Но мне его хватало, и при этом вполне, пока где-то с месяц назад я не понял, что времена меняются.

Дело было в Ницце. Я выполнял заученную последовательность Дениса Тэтчера (мужа Маргарет Тэтчер. – Прим. пер.) на конференции европейских юристов, вытанцовывая, как принято, в танцзале отеля Negresco. Внезапно я понимаю, что все вокруг занимаются тем же самым. Из беспорядочной кучи формируется фаланга. Королевские адвокаты с кушаками, парни, которые дни напролет толкуют статью 85 Римского договора в Люксембурге, сначала синхронно соприкасались локтями и трясли животами, а потом все как один заорали по-испански.

Позже мне сказали, что это называется «Макарена». Эл Гор, кататонический демократ, яркий представитель. Даже Ньют Джингрич не отстает. Изо всех сил я следил за ними уголком глаза и понял, что я никакой. Я покраснел. Стал запинаться.

Это все равно как если тебя вдруг пригласят принять участие в семинаре по физике элементарных частиц. Вот почему ради всех нас, танцоров в стиле «Ска», любителей наступить на любимую мозоль и отдавить ноги, мы упросили Ульрику дать нам урок. Мы рассудили, что она могла бы рассказать таким парням, как мы, что нас ждет на рождественские каникулы.

К моему удивлению, с великодушной отзывчивостью, сравнимой разве что с состраданием Бриджит Бардо к раненому ишаку или обреченной на отстрел дворняге, она дала согласие. Бывшая «Попа года» с вытатуированным красным дьяволом на левой ягодице, женщина, с которой, согласно опросам общественного мнения, хотят переспать большинство мужчин, согласилась снизойти с Олимпа – в Дэтчете, полагаю – и вручить нам, безнадегам, дар в виде танца.

Итак, мучительные секунды, пока зазвучит музыка. Она заметила, что здесь холодно. «Да, магнаты Ministry of Sound экономят на топливе», – неловко пробормотал я в знак согласия.

«У меня холодные руки, – сказала она, подув на них, – но сердце горячее». Зазвучали барабаны. Многообещающе. Ага, да: «Сочувствие дьяволу». «Роллинг Стоунз». Нет проблем. Вверх. Толчок. Вниз. Толчок. «Нет, нет», – сказала Ульрика. Она хотела другого, и вскоре это получилось.

Уух. Интересно почему. Кто. Он прекрасно танцует. Ульрика по-восточному двигает шеей. Ее голова двигается вдоль плеч с мягкостью, которую может превзойти только моя теща.

Интересно почему. Уух. Что я видел. Другая проблема в танцах: что, черт подери, говорить? Вспоминаешь какую-нибудь банальность и ляпаешь ее, а она спрашивает: «Что?» Ты делаешь новую попытку, и она говорит: «Что?» И после третьей или четвертой попытки ты падаешь духом и уже не хочешь ничего говорить.

Поэтому я спросил Ульрику, часто ли она, э, ходит в клубы, на рейвы и другие подобные заведения? «А вы сюда часто ходите?» – выпалила она в ответ с очаровательным смехом. Я осмелился сделать ей комплимент по поводу ее длинного черного кожаного пальто. Мечта эсэсовца.

«У нас ест способы заставит вас тансеват», – заявила она, оценивая взглядом мой стиль. – Борис, – произнесла бывший диктор прогноза погоды и универсальная комическая актриса плюс мегазвезда теплым понимающим тоном, – суть танца в абсолютной свободе тела».

«На танцполе вы можете делать то, чего никогда не сделаете в офисе. Можно позволить себе расширить границы вашей сексуальности». Сейчас она покачивалась, как ива на теплом влажном ветру.

«Представьте, что вы змея», – настоятельно посоветовала она. Но, возможно, из-за того, что в темнице Палумбо было так прохладно, я стал настолько неуклюжим и нескладным, что она посоветовала: «Помедленнее». Проблема частично в плечах, а частично в ногах – поставила она диагноз.

«Будьте сссекси», – сказала Ульрика и провела руками по тому, что ее коллеги метеорологи назвали бы ее фронтальными системами. Клянусь Зевсом. Теперь она совершала волнообразные движения, как королева сикхов, которая подкрадывается к дивану, где возлежит ее король, чтобы убить его вытяжкой из ката, укусом москита или чем-то там еще.

А может, она действительно змея, мамба в кожаном пальто, гипнотизирующая песчанку.

Вытащив из уголков памяти воспоминания о разминке перед игрой в регби, я принялся вращать своим, так сказать, тазом.

Ульрика вела себя вежливо. «В танце следует использовать свое главное достоинство, в вашем случае это лицо, – сказала она, это прозвучало необычно вежливо. – Когда мы дойдем до действительно сексуальной мелодии, вам надо будет все сказать своим лицом».

Ага. Сексуальная мелодия, да? Я был весь настроен на нее. К этому моменту Ульрика сняла пальто, и стало ясно, почему Паламбо особо не беспокоился об отоплении. Когда дискотека набита полуголыми германскими туристами, что, очевидно, и происходит каждый уик-энд, то она превращается в ад.