Мне есть что вам сказать

Это faux pas (ложный шаг). «Меня многие сравнивают со Стерном и здорово ошибаются. В нашей стране мы два диджея, о которых говорят больше всего». Разница между ними, по мнению Эванса, заключается, кажется, в том, что Стерн полагается на шоковую тактику, а Эванс – на талант.

Пристыженный, я опять оказываюсь в жалкой роли напарника Золотого Пальца по гольфу. Я рисую картину его триумфов: его «ягуары» и «астон мартины», его роман с Ким Уайлд, придуманное им шоу под названием «Не забудь свою зубную щетку» (Don’t Forget Your Toothbrush) – триумф на Би-би-си, – которое купили по всему миру, повысив число слушателей радио номер один на целый миллион.

Что вы будете делать теперь, когда всего достигли? «Скажем так, я всего не достиг, – говорит он, когда попадает на “грин”[310] после того, как побывал в бункере[311]. – «Хороший удар, Крис», – говорит Дэвид.

Теперь мы с Эвансом переходим к паттингу, и тут же становится ясно, что паттинг – это серьезная проблема. Мячи Telegraph метались из стороны в сторону, как шары на бильярдном столе. Воздушная карта ударов была бы похожа на паутину. Наконец мы оба подбираемся близко к лунке, и Эванс продолжает свой самоанализ.

«Я стараюсь осмотреть гору и всем дать возможность взобраться на нее. Я стараюсь заглянуть с другой стороны», – говорит он. Ага! Записываю изречение, и, когда мы приступаем к освоению второй лунки, мое настроение начинает улучшаться.

Эванс в буквальном смысле слова не блестящий игрок. «Я очень слаб», – говорит он, и наши удары с площадки «ти» вполне сопоставимы.

«Отлично, Крис», – говорит Дэвид и как помощник мегазвезды направляется к грину, а затем – позор и отчаяние. Я даю отпор, далеко и точно бью, но вместо мяча в воздух взлетает огромный кусок бакингемширского луга, за которым следует несколько кусочков помельче. Мяч, шлепая, преодолевает жалкие сантиметры.

Эванс убирает комки дерна. Мои следующие два удара похожи на поколачивание верхушки яйца. Мяч каждый раз бесцельно скачет несколько метров, и тогда Эванс делает великолепную вещь. Он дает мне совет.

«Всегда доводите свинг[312] до конца, – говорит он. – А вы стараетесь только ударить». И знаете, он прав. «Я говорю о большой игре», – рассказывает Эванс по мере того, как мы двигаемся дальше. Хотя к этому моменту три игрока позади нас сигналят нам и просят пропустить их. Мы садимся в бурьян.

День – благоуханный. Высокие облака, мягкое солнышко, и Эванс, кажется, рад поговорить. Другие копались в его прошлом – отец, который умер от рака, когда Эвансу было 14, воспитание в рабочей среде в Уоррингтоне, работа за lb150 в неделю в роли «Тарзана», благодаря чему он ухитрился получить работу на радио Manchester’s Piccadilly. Но не будем вспоминать прошлое. Как насчет будущего? Где он на той горе, которую упоминал на лужайке?

Похоже, на самом деле он не на вершине. Он как раз делает короткую передышку, пока остальные тщетно карабкаются вверх. «Если вы можете позволить себе остановиться, пока другие люди будут делать за вас работу, то можно оглядеться вокруг и заглянуть в будущее, – говорит этот 32-летний мужчина. – Именно это делает Руперт Мёрдок. Он думает о будущем».

Вот опять! Я слышу музыкальную тему о великом магнате в исполнении Ширли Бэсси. Нам только остается пожелать, чтобы Дэвид сыграл Одджоба[313] и обезглавил кого-нибудь своей шляпой.

Итак, в какой следующей области современной жизни Эванс предполагает доминировать? Книги? Кино?

«Речь не об этом. И книги были, и сенсационные фильмы были. Довольно легко растормошить СМИ, но никто этого пока не сделал.

Я действительно зол после телевизионного фестиваля в Монтрё. Предполагалось, что этот уик-энд откроет новые возможности. Но представители Би-би-си вернулись с Женевского озера совершенно свихнувшимися, а самый большой заголовок гласил, что они продлили контракт с Даун Френч и Дженнифер Сондерс[314]».

Полный ужас всего этого не очевиден. Еще больше озадачивает его неодобрение пьянства. А как насчет его дружбы с Джимми «Пять Желудков»[315], попойки с Газзой? «Это мой стиль. Я люблю крепко поддать, но, думаю, для меня это плохо».

«Я так напивался, что не мог назвать свое имя или адрес водителю такси. И я вынужден был съехать с Кенсингтон-Парк-Роуд, потому что мне трудно было произнести название этой улицы.

Арундель-Гарденс – произносить легче. Понт-стрит – вообще нечего делать. Попробуйте произнести “ассоциация тюремных служащих”, когда выпьете. Шансов никаких, абсолютно никаких».

А как с наркотиками? «Иногда косячок выкуриваю. У меня с этим проблем нет. Меня как-то зажали в угол какие-то люди и в течение часа говорили ни о чем, держа свои носы на расстоянии 15 сантиметров от моего лица. Теперь я стараюсь не встречаться с ними, так как они на кокаине.

Кокаин мне предлагали бесчисленное количество раз. Но я никогда не нюхал его, я им не интересуюсь. Многие, кто работает со мной, нюхают кокаин, но не думаю, что это идет им на пользу».