Мне как молитва эти имена. От Баха до Рихтера

                           Все плачетесь?
                       Но пресны эти слезы —
           Давно известно: нет на белом свете
         Других таких страдальцев, как поэты!

                   Меж тем, для сердца гордого

                     Страданье — что огниво!
           Так сыпьтесь искры, разрывая плоть,
      Пусть грудь наполнится багровыми снопами,
               И пусть испепелит живое пламя
          Безволие души, как высушенный трут!
              Быть может, кто-нибудь другой,
                  В тумане сбившийся с пути,
                 Заметит странные сполохи!
         И вдруг почувствует, что он не одинок,
                  И духом вновь воспрянет!..

                 Товарищ незнакомый мой,

                      Когда идти по грязи,
                         по замшелости,
         Где не цветут цветы, траве не вырасти,
                     Вглядись внимательно:
        Среди бесплодной этой серости и сырости
                Сквозь дымку, очень далеки,
                Но светят, светят огоньки!

                        Великий Людвиг!

                   Он видел смерти тень,
                      Творя бессмертие...

  Будь тверд и ты, поэт, сожми всю волю в сгусток!

Стучится в дверь судьба, и сердце в такт стучит? —
              Но гордо мысль высокая кружит,
              Сбирая разбежавшиеся чувства!
                И верь: на алтаре Искусства
                      Твой не погаснет
                   Жертвенный Костер.

ЖЕРТВЕННИК

/фрагмент/

           /.../ И вдруг — не почудилось ли мне? —
                         Совсем иные звуки,
    Робкие, нежные, как жалоба цветов под дождем.
            Звуки явственно сливались в мелодию,
                         И слышалось в ней:

                     Безграничное смиренье,

                          Самоотреченье,
                      Скорбь без сожаленья
                          И всепрощенье.
                      Убеленные печалью,
                          Звуки обещали
                         Умиротворенье
                   И с судьбою примиренье.

                        И замерло все вокруг,

            И наполнились облака светлой скорбью.
              А мелодия все струилась, кружилась,
  Все более вовлекая душу в гибельно-сладкую глубину.
              Но вот послышался властный зов —
                       И содрогнулась гора,
                И посыпались сверху каменья!
Сквозь их грохот отчетливо прорывалась новая тема —
           Она обрушилась с горы на дно воронки
        И, отраженная, взметнулась в поднебесье,
            Где зазвучала гордо и торжественно
        Всепобеждающим призывом — к Радости!

        Теперь я уже точно знал, что это за музыка,

              Но здесь, в пустыне, — возможно ли!?
                      Внезапно музыка оборвалась,
              И я услышал мощное движение вверху,
                     Поднял голову — и оцепенел:
                Надо мной кружил некто МОГУЧИЙ,
       С львиной гривой волос и сверкающими очами —
                   То ли Демон, то ли Архангел!

       — Мой друг, помоги себе сам, а я помогу тебе, —

            Произнес он с неожиданной мягкостью, —
                      Встань и лети за мной.
                 — Но у меня же нет крыльев...
                 — Повтори, что ты сказал, —
                   Уже суровее потребовал он.
        — У меня нет крыльев! — с отчаяньем крикнул я.        — Нет, есть! — глаза его засверкали еще ярче, —
          Мне лучше знать: мое царство — в воздухе!
                             — Мой ВОЖДЬ...
                  — Летим! — прервал он меня,
И, взмахнув невидимыми крылами, начал стремительно
                               удаляться.
                        Мне стало страшно.
             Непроизвольно я рванулся за ним и —
                              полетел! /.../

СКИТАЛЕЦ

/Фантазия/