Мне хочется сказки

Нет-нет, пора заняться делом, а то что-то я совсем расклеилась. А ведь тесты не за горами. Интересно, на экзамены Ричард придет? Хотя для нас обоих было бы лучше, если бы он навсегда исчез из моей жизни. Ведь теперь у меня новая жизнь. Жизнь, в которой нет тебя. Ах, Ричард, а я ведь так мечтала, что мы будем счастливы, состаримся рядом и умрем в один день, как это ни глупо звучит. Но ты выбрал жизнь, где мне нет места. А я так надеялась, что это та самая настоящая любовь, которая может перевернуть горы и заставить землю крутиться в обратную сторону. А ты не смог сделать для меня такую малость — наконец-то повзрослеть! Как же ты мог все разрушить, Ричард?! Как ты мог так поступить с нашей любовью?!

Эстель закрыла глаза, пытаясь справиться с болью, которая разрывала ей грудь. Она бросилась на кровать, и горькие слезы обиды и разочарования полились на подушку.

Ричард сидел в небольшом, довольно грязном баре возле Золотого моста. Он терпеть не мог подобные заведения, но сегодня ни друзья, ни просто знакомые не могли помочь ему развеять хандру. Он должен был один решить, как ему жить дальше.

Больше трех недель он не видел Эстель. После того как ее мать фактически выгнала Ричарда из дома, он ни разу в течение многих дней и ночей, казавшихся ему бесконечными, не мог дозвониться Эстель, чтобы поговорить с ней. В душе его теплилась надежда, что он еще сможет все вернуть, что они будут так же счастливы, как и в те дни, когда студентами убегали с занятий и бродили по парку или уезжали на несколько дней к океану. Ведь было же тогда что-то, что держало их рядом?

Ричард знал, что Эстель любит его. В этом он был уверен. Ни одна, даже самая профессиональная актриса не сможет так смотреть, так целовать, так слушать. И даже то, что она вознамерилась изменить его, говорило только о том, что ей хочется, чтобы любимый стал лучше. Правда, Эстель не учла, что самому Ричарду было и так неплохо.

Много часов он провел возле телефона. А потом наступил день, когда он проснулся с утра и не бросился к трубке. Как сомнамбула он ходил несколько дней по дому, не отвечал на звонки друзей, никому не перезванивал и забросил все дела. Но друзья на то и друзья, чтобы понимать, когда следует подождать. И они дождались. Настал день, когда Ричард вышел из добровольного заточения и принялся за работу. С таким усердием и усидчивостью, что окружающие только удивлялись, откуда у него берутся силы. А сил почти не осталось. Он измучил себя непомерной нагрузкой. Он старался спрятаться от мира, с головой уйдя в свою работу, в дело, которое он полюбил всей душой и которому отдавал всего себя. Как когда-то отдавал Эстель. И что он получил взамен? Тишину в телефонной трубке.

Я, наверное, дурак. Ричард горько усмехнулся. Он поднял стакан и посмотрел на его содержимое на свет. Не лучшее пойло. Но сейчас то что надо. А ведь Эстель приучила меня пить только лучшие сорта виски. Как она говорила? «Пить или хорошие напитки, или воду. Дистиллированную». Вот и из меня ты хотела сделать хороший напиток. Да только чуть не получилась дистиллированная вода. А ведь я готов был для тебя на все: перевернуть мир, достать звезду... Но пойми, милая, есть вещи, которые не в силах совершить человек. Не получится из игристого вина скотч. Никогда.

Это был не первый разговор, который вел в своем воображении Ричард с Эстель. Вот только наяву все меньше было у него шансов поговорить с ней.

Когда Ричард был ребенком, он упал с большой высоты. С тех пор началась его боязнь не только высоких мостов, но даже лифтов. Его родители смеялись над сыном, но в маленьком городке близ их фермы не было ни одного высотного здания, кроме церкви, со шпиля которой и умудрился свалиться Ричард. Один-единственный раз отец повез его в Гранд-Форкс — один из крупнейших городов их штата, но на фоне Сан-Франциско город казался просто деревней, несмотря не громкое название. Там мальчик испытал такой шок, что больше ни разу, до самого дня отъезда в Сан-Франциско, не поехал в большой город, чтобы не видеть этих ужасных высотных зданий. Он и сейчас боялся их. Но уже почти привык.

Смог же я перебороть себя, когда приехал в этой дурацкой люльке к Эстель! — зло подумал он. Тогда почему не могу решиться поговорить с ней. Прошло уже три недели. Три недели я не слышал ее голоса, не видел ее глаз, не вдыхал ее божественного аромата, не прикасался к прядям ее волос... Три ужасные недели! Я их еле пережил. Я почти на краю. Эстель, что ты со мной делаешь!

С глухим стуком он опустил стакан на стол. Янтарная жидкость выплеснулась на столешницу. Бармен с неудовольствием посмотрел на него. Теперь надо вытирать стол за этим странным парнем, который явно не в себе.

Лишь бы не напился, подумал бармен Джимми. А то эти страдальцы только и могут, что напиваться, а потом кричать, как им плохо.

Ричард уставился невидящим взглядом в одну точку. День за днем, час за часом он снова переживал свою жизнь. Не всю, с рождения, а ту, после встречи с Эстель.