Мне хорошо, мне так и надо…

Он плохо помнил дальнейшую последовательность событий. Приехала Танька с сыном, потом Коля, и последней Аня. Они о чём-то шептались, его оставили в покое. Через пару часов он оказался дома, прилёг на диван. Аня дала ему поесть. Все было ещё Ирой приготовлено. Они так и сидели втроём за столом, Ирин стул был пуст. Боря пытался рассказать, как всё произошло, несколько раз начинал, но что-то в его рассказе не складывалось, и Аня ему сказала, что сейчас не надо, потом… «Я не виноват», — повторял он. Дети угрюмо молчали. Коля вскоре уехал.

А больше и вспоминать было нечего. Похороны, не очень густая толпа родственников и друзей. Дети стояли поодаль, а около Бори всё время находился друг Эдик и его постаревшая Надя. Поминки, суетятся женщины в чёрном, всем заправляет Ирина подруга. Боря пьёт свою наливку, водку не покупали. «Хватит папа, хватит. Уймись ты». Это Аня, как она всё-таки на Ирку похожа и Колька похож, от него у них почти ничего нет. Иркины дети. Был суд, шофёр оказался как бы ни в чём не виноват. Наезд вне пешеходной дорожки, в неположенном месте, с места ДТП не скрылся. Ему кажется дали два года условно. Боре было всё равно. На суде зачитывали медицинское заключение: травмы, несовместимые с жизнью. Ну да, ему это ещё тогда в морге доктор объяснял. Какое всё это теперь имело значение. Дети не то чтобы обвиняли его в маминой гибели, нет, но Боре всё время казалось, что им представлялось недопустимым, что мама умерла, а он остался жив, лучше было бы наоборот. Мама была им нужнее, что ли… Как это он посмел выжить? Быстрее бегал, был сильнее, крепче, более ловким. Вот в чём была его вина. А почему он был впереди мамы? Не смог её спасти, вытащить из-под того капота? Обязан был смочь! Бросил маму сзади, не видел даже, как машина её сбила. Сумки держал… Наверное, они так все думали, ждали от него покаяний, сожалений, истинной скорби. Ничего такого не дождались. Продукты из сумок использовали на поминках, рачительная Ирка была бы довольна: ничего не пропало. И вообще сейчас дети уже были взрослыми, и всё плохое, что они могли из жизни родителей припомнить, вышло в их сознании наружу. Мама была ими любима, а папа… к папе были претензии, ведь мама, наверное, не была с ним так уж счастлива. Да откуда им было об этом знать? Но они что-то против отца затаили, особенно Аня.

Конечно Иркина гибель была для Бориса шоком. Он скучал, о чём-то сожалел, корил себя за то, что согласился бежать через улицу, если бы не побежал, не поддержал бы Иркину инициативу, ничего бы не случилось, пошёл у неё на поводу… но это только говорило о том, что не он во всём виноват, она сама… это её была идея. «Я ничего не мог сделать. И сейчас уже ничего не поправишь». Боря не любил долго страдать, и успокаивал себя такими вот «ничего не поправишь» и всё большим количеством выпитой наливки.

Шок проходил, Ирина гибель стала для него потерей, но его жизнь постепенно входила в свою привычную колею. Иры больше не было рядом, и он привык к её утрате, он смог жить дальше, полностью приняв свою одинокую жизнь вдовца. Он выполнил свой долг перед всеми и был почти самодостаточен. До полной дзен-буддистской самодостаточности Боре не хватало совсем чуть-чуть.

Вскоре после похорон, сильно тоскуя, и не зная куда себя деть, Боря устроился на работу в пожарную инспекцию своего Приморского района. Работа была не бей лежачего. У Бори был кабинет, где он проводил много времени, каждый день выходя инспектировать по два-три объекта. Нормативные документы всегда были у него под рукой. Приходя на объект, Боря просто сверял всё ли соответствует нормам, заполнял акт, где всегда давал предписания, как устранить нарушения. Административных взысканий все боялись, Борю умасливали, давали мелкие взятки. Деньгами он не брал, отказывался, брал услугами и продуктами, считая их подарками за хорошую службу. Проработав пару лет, Боря понял, что ему лень каждый день рано вставать и идти на работу к определённому часу. Он не любил долго валяться в постели, но это был вопрос принципа. Одно дело: не хочу — не иду, а другое: надо идти, даже, если неохота. Ему надоело мотаться по каким-то заводским территориям, лазить в подвалы, смотреть документацию. Пару раз, действительно обнаружив серьёзные нарушения и наложив штрафы, он потрепал нервы. Однажды ему угрожали, и Боря предпочёл уволиться. Золотое дно, но опасное. К тому же на этой работе он подписывал акты проверок и нес за свою инспекцию ответственность. Только ответственности ему сейчас не хватало! Он и в молодости её избегал, а сейчас её бремя стало казаться ему невыносимым. А вдруг у них там и правда что-нибудь загорится? Он будет виноват. Нет уж.