Мне хорошо, мне так и надо…

Боре исполнилось 72 года. Он был крепким, выносливым мужчиной, здоровым, но всё-таки стариком. Его дети считали стариком, потому что «папа не догонял». Папа ничего полезного и современного не умел и зависел от них: машину не водил, далеко на транспорте не ездил, нигде не был, в компьютерах ничего не смыслил, расписываясь в старческой беспомощности, стыд за которую казался ему второстепенным по сравнению с пугающим интеллектуальным усилием. Аня и Коля установили Боре скайп, который ему был не так уж и нужен. Друзьям в Америке он рассказывал о наливках и о том, как ему хорошо в деревне. Он прекрасно понимал, что его может немного презирают, но он только щурил свои светлые хитрые глаза и отшучивался, прямо провозглашая себя лентяем.

В полном отказе разобраться, хотя бы элементарно, в компьютере были свои мелкие унижения. Какие-то кнопки, мышка, загадочные функции, внезапные поломки и тупики, из которых Боря не знал выхода. «Ань, Ань, иди сюда… помоги…», — кричал он дочери. Но Аня не шла, что-то ему раздражённо отвечала. Боре было неприятно, он боялся, что друзья услышат Анины грубые отмахивания из другой комнаты. Иногда ему пытались помочь, он суматошно и бесполезно тыкался, тревожно спрашивая: «Где, где… не понимаю. Что ты от меня, голубушка, хочешь, я старый человек». Боря кокетничал и надеялся, что ему на «старый человек» возразят, какой же он, дескать, старый. Но ему не возражали.

Коля возил его на дачу, но дату поездки всё время откладывал, и Боря был вынужден ждать, когда его отвезут. Коля был теперь женат на не очень молодой женщине, которая Боре не нравилась, но у них была маленькая дочка. «Колька женился, как и я, чтобы были дети», — думал он. Всё-таки несправедливо, что Танька не разменивает родительскую квартиру, она же и моя тоже. Ей всё, а мне и моим детям ничего. Боре казалось, что он ещё что-то своим детям должен и был готов им послужить, пусть и за счёт Таньки. Он этим ещё займется, скажет ей… Пока он был к этому решительному разговору не готов, но мысль, что «надо делиться» приходила ему в голову всё чаще и чаще. Отношения с сестрой у него испортились, но Боря не испытывал по этому поводу горечи. «Значит так… нужно что-то решать. Танька хороша! Ничего… я ей скажу…»

Вернувшись домой Боря выпил на ночь ещё пару рюмочек, есть он не хотел. Шурочка его славно накормила. Вдруг он почувствовал, что очень устал, какой-то был суматошный день; грибы эти идиотские, жаль было напрасных усилий. Посещение Шуры доставило Боре радость, но теперь он совсем лишился энергии. За окном было темно. Боря посмотрел на часы и обрадовался, что он не уступил Шуриным увещеваниям остаться ещё, зато он не опоздал к началу своего любимого сериала «Папины дочки». Всё такое лёгонькое, смешное, просто прелесть! Боря посмотрел очередную серию и быстро заснул. Чёрный с белыми лапами кот свернулся на его одеяле. Боря и сам походил на большого сытого кота, свернувшегося в ленивом оцепенении в тёплом месте. У него были хорошие дети со своими интересами и планами, была деревня, наливка, сериалы и здоровье… Ему больше ничего не было нужно… Честно, совсем ничего. И вообще, какие сейчас к нему могли быть претензии, к нему, старому человеку, прожившему трудную и достойную жизнь…

Любовница врача