Мне не больно

– Тебе чего? – Тон голоса оказался под стать всему остальному: гостю едва ли были рады.

– Мне… Мне Фраучи. – Чиф постарался говорить как можно тверже. Начиналось самое опасное: в мрачный дом трудно войти, но еще сложнее будет из него выйти.

Незнакомец внимательно, с ног до головы, осмотрел Чифа, и внезапно взгляд изменился, в нем мелькнула усмешка – понимающая, немного снисходительная. Бледные, цвета щек, губы чуть скривились:

– А-а-а! Заходи, он здесь…

Чиф немного растерялся. Он был уверен, что упоминание о загадочном Фраучи – только пароль, но, оказывается, речь шла о ком-то конкретном. Впрочем, отступать было уже поздно. Чиф перешагнул через порог, тот, кто встретил его, выглянул наружу, удовлетворенно кашлянул и тщательно запер дверь.

Они оказались в небольшой комнате, где стояли пара столов, старый шкаф, несколько ведер с желтым песком и небольшой сейф, в углу были свалены лопаты, а на стенах Чиф не без удивления обнаружил все тот же портрет человека с усами, несколько грамот, вымпел с цифрой «1» и большой график, оказавшийся «Экраном социалистического соревнования спецкомбинатов Столицы». Удивляться не было времени – очевидно, подобный антураж заменял отмененные иконы и лампады.

С улицы комната казалась темной, но первое впечатление обмануло: небольшое окошко нехотя, но пропускало серый дневной свет. В общем, ничего необычного Чиф не увидел: обычная скучная контора, правда, с определенной спецификой.

Он решил, что разговор состоится здесь, но встречавший – очевидно, сторож – ухмыльнулся и, достав из кармана старого ватника ключи, отворил дверь, ведущую куда-то в глубину здания. За ней оказалась небольшая комнатка, заставленная свежими, пахнущими хвоей венками. Следом – еще одна дверь, темный коридор, и наконец Чиф вдохнул холодную сырость большого зала. Тонкий луч света проникал сквозь забитые досками окна. У двери были стол, два старых табурета и железная печка. Дальше лежали какие-то старые доски, штабелями стояли ящики. В центре зала, прямо в полу, чернел большой железный люк, запертый на массивный замок.

За столом сидел мужчина средних лет в серой шинели. В первую секунду Чифу почудилось, что перед ним Волков, но человек встал, и стало ясно, что они ничем не похожи, разве что ростом и широкими плечами. Незнакомец был на вид лет тридцати пяти – сорока, с лицом незлобным, скорее даже добродушным. Жесткие складки у рта говорили о сильном характере и нелегкой жизни. На зеленых петлицах можно было различить три шпалы; наблюдательный Чиф заметил и знакомую саперную эмблему – ту же, что у Волкова.

– К вам, гражданин начальник. Из наших вроде, – буркнул сторож и удалился неровной шаркающей походкой. С грохотом захлопнулась дверь. Человек вышел из-за стола, внимательно взглянул на гостя и протянул широкую ладонь:

– Фраучи.

– Косухин, – собственная фамилия вырвалась непроизвольно. Чиф тут же пожалел о своей неосторожности, но человек в шинели, похоже, не обратил на это никакого внимания.

– Прошу, садитесь.

Чиф присел на табурет, соображая, с чего начать разговор. Кроме того, удивила странная фраза сторожа: «Из наших…» Что это могло означать? В кладбищенских чинах Косухин-младший не состоял, да и полковник Фраучи не походил на могильщика.

– Слушаю вас, товарищ Косухин. Что случилось?

Тон был доброжелательный, спокойный, Чиф даже удивился, что у этого красного командира общего с такой личностью, как Венцлав.

– Мне назначил встречу Волков. Он сказал, чтобы я спросил вас. Честно говоря, я думал, что это условный знак.

Фраучи улыбнулся:

– Мы с Всеславом сослуживцы. Он обещал быть попозже, так что подождите. Вы, как я понимаю, его друг?

Чиф помнил о конспирации, но быть «другом» краснолицего не хотелось даже на словах.

– Нет. Мы с ним враги.

– Бывает, – кивнул Фраучи. – Постоите, товарищ Косухин… – Он на секунду задумался, затем усмехнулся: – Ну конечно! Я, кажется, о вас слыхал! Вы Косухин Степан Иванович, одна тысяча восемьсот девяносто седьмого года рождения, бывший комполка имени Парижской Коммуны! Вы точно такой, как на фотографии! Не боитесь разгуливать средь бела дня по Столице?

Фраучи явно не пытался арестовать мифического «Степана Косухина», но что-то в его словах Чифу показалось странным.

– Товарищ Фраучи, неужели я похож на сорокалетнего?

Полковник взглянул на Чифа удивленно, внимательно всмотрелся и покачал головой:

– Но… Извините, конечно, но вы же «сиб»? Не зря же вас объявили в розыск?

Чиф не стал переспрашивать. Почему-то стало не по себе.

– Но… Насколько я знаю, Степана Косухина похоронили в апреле двадцать первого! Его могила – на Донском кладбище!

Фраучи кивнул:

– Да, я знаю, Венцлав рассказывал. Они не оставили вас в покое… К сожалению, не вас первого…

И тут Чиф понял. Фраучи принимает его за отца – за Степана Косухина, погибшего шестнадцать лет назад и похороненного рядом с купцом первой гильдии Ипполитом Шлыковым. Получалось нечто дикое и невозможное.

– Простите, товарищ Фраучи. Я – не Степан Косухин. Я другой человек, но тоже хочу во всем разобраться. Вы мне не поможете?