Мне не жаль...(СИ)

— Ненавижу тебя! — вдруг закричала она, и слёзы, так долго сдерживаемые, потоком хлынули из глаз. — Ты змея! Подлая, мерзкая, гадкая!

— Ваше высочество! — Натали протянула было руки, но Мария брезгливо отшатнулась, скривившись.

— Убирайся! Не желаю видеть тебя подле себя! Не желаю вообще тебя видеть! Убирайся отсюда! — голос сорвался на высокие ноты и резко оборвался всхлипом. Натали с ужасом смотрела на принцессу, оказавшись рядом, едва она, обессиленная, начала оседать на пол. Подхватив под руки, она усадила Марию в кресло, с тревогой вглядываясь в посеревшее лицо.

— Я позову Вилье, — начала было Натали, но Мария слабо качнула головой и прошептала:

— Убирайся отсюда. Навсегда.

Оказавшись за дверьми покоев принцессы, Натали первым делом позвала фрейлин, прогуливавшихся неподалёку по коридору, и велела немедленно идти к Марии и за лекарем. Сама же, не чувствуя ног под собой, поспешила в свою комнату. Во рту горчило, но в голове царила головокружительная лёгкость. Будто огромный камень с грохотом свалился с души, погребая под собой прошлое: привязанности, обязательства, вина — всё истончилось, поблекло, исчезло. И осталась только она — обнажённая душа, одинокая, пылающая болезненной любовью и страстью к тому, кто уже разрушил её жизнь.

Приказав собрать вещи и отвезти их в городской дом Репниных, Натали направилась к императрице, понимая, что, как бы ни хотелось, молча покинуть дворец она не имеет права.

— Итак, Мари всё узнала, — констатировала Александра Фёдоровна, когда Натали поведала о том, что принцесса требует её немедленной отставки. — Этого следовало ожидать. И что теперь, Натали?

— Я выйду замуж за графа Орлова, как и было оговорено. — Натали подняла глаза к потолку, пытаясь сдержать слёзы.

— Похвально, что ты не отказываешься от своего слова, — спокойно сказала императрица. — Я рада, что в тебе ещё осталось чувство собственного достоинства.

Натали молчала, не находя слов. Её охватило безразличие, схожее с оцепенением. Быть может, потом будет плохо, больно, страшно, но сейчас ей было всё равно.

— Что ж, — видя, что княжна не спешит отвечать, вновь заговорила её величество. — Я искренне желаю тебе счастья, Натали. Быть может, ты сможешь вновь найти себя.

— Спасибо, ваше величество, — проговорила Натали. В горле пересохло, и губы слушались с трудом. Усталость, вызванная нечеловеческим напряжением, навалилась разом, придавливая к земле.

— Для всего двора ты попросила отставку, чтобы лучше подготовиться к свадьбе, — продолжила Александра Фёдоровна. — Скандал никому не нужен, хотя ты должна понимать, что совершенно избежать слухов едва ли получится.

— Не знаю даже, как благодарить вас за вашу доброту, — голос Натали дрогнул. Она и представить себе не могла, что императрица не станет с позором изгонять её из дворца, а поможет сохранить остатки достоинства и доброго имени.

— Я действительно желаю тебе счастья, — повторила её величество. — Ты запуталась, но я надеюсь, что время всё расставит по своим местам, и ты взглянешь на то, что происходит сейчас, совсем другими глазами.

— Ох, ваше величество! — не выдержала Натали, беря её за руку и горячо целуя. — Время, проведённое подле вас, я всегда буду вспоминать со счастьем!

Александра Фёдоровна смотрела на склонённую голову с грустной улыбкой, потом тяжело вздохнула и произнесла:

— А теперь ступай. Бог даст, мы свидимся когда-нибудь.

Натали казалось, что все во дворце смотрят на неё, провожают осуждающими взглядами и перешёптываются, стоит пройти мимо. Что каждый портрет на стене презрительно кривит губы, а замершие у дверей слуги понимающе ухмыляются. В воспалённом сознании кричали голоса, обвиняя и клеймя. Не желая более ни минуты оставаться в Зимнем, княжна распорядилась собрать свои вещи и велела как можно скорее закладывать карету и бежать отсюда, бежать без оглядки из места, которое стало для неё и раем, и адом на земле.

В доме было тихо и пусто: родители гостили в имении Мишеля и планировали вернуться через месяц. Стоило Натали переступить порог, как показалось, будто столб, давивший на плечи, ослаб, и стало легче дышать. Она чувствовала себя совершенно разбитой и словно постаревшей на десять лет. Медленно, с трудом, Натали поднялась в свои комнаты и попросила принести чай. Буквально рухнув на кровать, прикрыла глаза, надеясь, что бешеная пульсация в висках утихнет хотя бы на миг, а сердце перестанет стучать, как заполошное. Впервые за последние несколько часов мысли потянулись к Александру, и в груди заныло, отчаянно и тоскливо. Его письмо, то, что передала Мария, Натали так и не прочитала. Оно лежало в саквояже, вместе с остальными письмами. Сейчас этот саквояж как раз заносили в спальню, и даже не открывая глаз, Натали чувствовала, что они здесь. Они словно светились, вставая перед внутренним взором, но смогла бы она теперь прочитать последние строки, что адресовал ей Саша перед отъездом? Теперь, когда принцесса тоже прочла письмо? Было в этом нечто постыдное, гадкое даже. Глубоко вздохнув, Натали крепче зажмурилась, и, когда принесли чай, уже спала.