Мне нельзя тебя хотеть

Ответил и понял, что больше нет причин задерживаться здесь. Раньше с Пашкой такого не было, но сейчас я ощущал как между нами выросла невидимая стена. Мне было некомфортно рядом с ним и создавалось впечатление что и ему тоже хочется, чтобы я убрался с его глаз.

— Я написал рапорт на перевод.

Фраза вспорола тишину, когда я почти развернулся чтобы уйти и эти слова как исповедь повергли в шок. Мысль, что друг решился на такое просто взорвала мозг и я застыл, резко повернувшись к Пашке.

— Когда Цуканов приезжал в отпуск мы поговорили и я дал согласие. Он оформил запрос и начальство подписало его.

— В Афганистан? — спросил и без этого зная ответ. Наш сослуживец торчал на закрытой заставе уже больше двух лет и приезжал в отпуск раз в год. Условия там хреновые, но зарплата их с лихвой компенсирует. Правда опасный регион и есть риск не вернуться оттуда, хоть и говорят что обстановка там сейчас не такая напряженная как раньше. — Он же месяцев пять назад приезжал. То есть ты…

— Да, я уже давно все решил. Просто вопрос о переводе решался долго. Там надо было ставку освободить, здесь замену найти.

— Ты не сказал мне, — не верилось, что Пашка так давно все решил и ни разу не проговорился.

— Говорю вот. Вчера Гринёв вызывал к себе, подтвердил, что все готово для перевода.

Вчера.

— И ты подтвердил, что все в силе?

— Сначала нет, но сейчас уже да.

— Сейчас?

Он кивнул, переводя взгляд на пиликнувший телефон, а потом потянулся к нему и прочел сообщение, затемнил экран и продолжил.

— Все в силе.

Черт, что за хрень творится? Пашка уезжает? Не верилось вообще. Он же недавно только из командировки… И тут дошло.

— Ты ездил на переподготовку.

Снова кивнул, а я стиснул челюсть, чувствуя первые отголоски злости на Суворова, за то что принял такое решение не сказав. Он и не обязан отчитываться, но ехать в регион, где не все спокойно — это не за хлебом метнуться. Такие вещи обычно с близкими перетирают.

— Ясно.

Ответил и в последний раз бросив короткий взгляд в сторону Дашкиной двери развернулся и ушел в свою спальню.

Если раньше мы с Пашкой были друзьями. Я смело мог назвать его братом. То теперь все изменилось. И это явно произошло не после того дня как я встретил Дашку. Это началось раньше. Теперь я это понимаю. Осталось понять, что за кошка между нами пробежала…

46

Уснуть так и не удалось, я тупо бродил по комнате, меряя ее шагами. Пашка поедет в Афган. Дашка съезжает к отцу. Что за нахер творится? Всего за вечер моя жизнь перевернулась с ног на голову и ощущение что я сейчас лечу в свободном падении и вот-вот размажусь об асфальт только усиливалось.

Дыхание все еще подводит, да и пульс никак не уляжется, а мысли в голове как рой пчел жалят и будто нарочно не дают успокоиться.

Что ей сказать? Как объяснить? Ведь она не понимает, что с Ирой я давно порвал.

Стоп, почему я вообще должен что-то доказывать Дашке? Откуда эта потребность обелить репутацию? Ведь я сам заверял ее что не подхожу, и искренне в это верил, а теперь будто установка сменилась и хочется добиться ее расположения. Всего за вечер такие перемены. Наверно так и едет крыша…

Хочется прямо сейчас пойти к ней и поговорить, но Пашка в гостиной, и я спалюсь.

Думай Марк, думай.

Открыл дверь, заметил, что друг переместился на диван и в его руке теперь новая бутылка конины. Старая валяется на полу около кресла. Что ж, если ему так хочется поддаться желанию напиться, пускай делает что хочет.

Прошел к барной стойке и понял, что Пашка не удостоил меня даже взглядом, просто сидел и пялился в пространство, наверно даже не заметил, что я прошел мимо.

Поэтому решил воспользоваться этим и прошел к ванной, но вместо того, чтобы скрыться за ее дверью, шагнул дальше, к двери, из под которой сочился свет.

Дашка стояла у шкафа и методично вынимала оттуда по одной вещи и аккуратно, будто это ее чистовик по контрольной укладывала вещи в розовый чемодан, который так взбесил меня при первой встрече.

Она не заметила меня, дверь была приоткрыта, поэтому задвижка не щелкнула, но когда я вошел пришлось все же ее закрыть и это звук привлек внимание рыжей.

— Вали!

— Тише, — подлетел к ней, зажимая пухлые губы рукой и глаза Дашки налились удивлением сменяющимся диким бесконтрольным гневом. Она попыталась укусить мою руку, одновременно отпихивая меня от себя, но ее талия такая хрупкая, что обхватил в два счета одной рукой и прижал к себе, отрывая бестию от пола. Маленькие ладошки уперлись в мои плечи, скрытые мастеркой, волосы рыжей спутались, прилипли к щекам, растрепались, но я не был уверен, что она не заорет, поэтому продолжал зажимать ее рот. И уверен, будь ее воля в мой адрес летели бы все известные ей ругательства. — Тише, мелочь.

От этого обращения она еще больше взбесилась и попыталась вырваться из хватки, но я лишь сильнее сжал, начиная раздражаться на ее упрямство.

— Я хочу, чтобы ты просто меня выслушала.

Льдисто-голубые глаза нарочито упрямо скользнули в сторону, да, нам явно будет непросто… Ладно, попробуем иначе.

— Я обещаю, что уберу руки и не буду тебя касаться, просто поговорим.