Мне нельзя тебя хотеть

Даша глянула на меня и ей почти удалось превратить меня в камень, по крайней мере частично. Некоторые органы.

— Будешь молчать? — попытался прочесть ответ по ее взгляду, хотя было чертовски непросто прочесть в нем что-то кроме «пошел нахер, козел», но мне кажется удалось. — Я убираю руки, будь умницей.

Отнял ладонь от ее губ и заметил, что кожа ее лица покраснела. Все-таки я был с ней слишком груб, это недопустимо — она такая хрупкая.

— То, что ты видела в гостиной…

— Руки убери! — зашипела яростно, и я вдруг осознал, что вовсе не хочу их убирать, хочу продолжать ее сжимать, чтобы чувствовать тепло и упругость хрупкого тела. — Ты обещал, Марк.

Да обещал. Черт бы его побрал.

Разжал руку, выпуская тонкую талию и Даша тут же отскочила в сторону с таким рвением, будто я машу перед ней заточкой.

— Ира, моя бывшая, я расстался с ней в тот день, когда познакомился с тобой…

Молчала, глядя на меня свысока и я понял, что не знаю, что сказать. Столько мыслей вертелось в голове и теперь не осталось ни одной, кроме той, что Дашка такая нежная и хрупкая в этой огромной футболке и без косметики. И всего в шаге от меня — протяни руку и коснешься.

— Расстался, а вчера просто случайно с ней пересекся… — черт пошло как-то не по плану, Дашка красноречиво закатила глаза, поджимая губы, а я понял, что из меня хреновый дипломат. — И она просто села на мои колени, я не просил ее, клянусь. А потом мы оба поняли, что не можем сделать это…

— Потому что я в соседней комнате… — саркастично повторила и я стиснул челюсть.

— Не поэтому.

— Разумеется. Когда тебя останавливало наличие зрителей…?

Сучка, придушить и не мучаться!

— Даша, не дерзи!

— Иначе что? Снова свяжешь, рот заткнешь?

Свяжешь? Хм…

— Отвали Марк, — сердито отпрыгнула в сторону, когда начал наступать, бросилась через комнату, чтобы оказаться подальше, но я перехватил и сжал, едва сдерживаясь чтобы не отвесить смачный шлепок по ее наглой заднице. Рот не зажимал, но она сама молчала, только сопротивлялась, стиснув зубы. А потом будто осознав, что в ее руках главный козырь — открыла рот и собралась заорать, но я не дал ей нас спалить.

Впился в сладкие губы поцелуем, тут же ощутил, как губу пронзила боль — Дашка укусила меня и тут же сдала назад, испуганно разжимая зубы, когда ощутила привкус крови во рту. Льдистые глаза распахнулись — Дашка смотрела на меня в ожидании хоть какой-нибудь реакции, а я облизнул маленький след от ее зубов и диссонируя с желанием наказать ее чтобы не могла сидеть, медленно наклонился и коснулся ее губ очень мягко, будто они их сахарной ваты — коснись и растают.

Шумный выдох — единственная ее реакция, остальные Дашка блокировала — застыла, окаменела, прекратила сопротивляться — будто добыча в лапах хищника. Смирилась и больше не борется.

Эта секунда, когда наши губы касались друг друга, казалось, длится вечность. Время замерло, как девушка в моих руках, и прекратило свой ход. Пространство и мир отошли на второй план, и губы превратились в оголенные провода — это нежное почти невесомое касание ощущалось так ярко и остро, будто мы жмемся другу к другу как одержимые. Хотя это не так.

Отстранился, чувствуя легкую дрожь в теле и пощипывание в пульсирующей губе, не отрываясь смотрел в глаза рыжей молясь чтобы она не сопротивлялась и позволила еще на секунду продлить этот момент. Даша тяжело дышала, ее ладони упирались в мою грудь, но она не отталкивала. Смотрела своими огромными чистыми глазами прямо в душу и не двигалась. И я снова это сделал. Склонился, коснулся ее губ, теперь уже смелее, настойчивее, требовательнее. Толкнулся языком в ее губы, раздвигая их и прошелся по ряду ровных зубок, будто впервые по-настоящему пробуя поцелуй на вкус.

Неспешно, даже лениво, но со вкусом толкнул ее язык, призывая ответить, а руки будто живя своей собственной жизнью заскользили по тонкой талии вверх, чтобы утолить пробуждающийся внутри голод, который с каждой секундой только рос.

Обхватил ее лицо, боясь, что она раньше времени отстранится и не даст больше смаковать сладость ее рта, углубил поцелуй, по телу медленно прокатывалась волна тепла, которая сменялась второй и третьей, эти волны захлестывали, согревали, разжигали, заставляли с дрожью сжимать Дашку руках.

Неспешно целовал, покусывал, зализывал, кайфовал то каждого медленного движения и буквально сгорал от потребности почувствовать ее покорность и податливость как в ту ночь, когда мы впервые были близки.

Хотя это полная чушь, по-настоящему близки мы стали только там, в лифте. И сейчас здесь в спальне, отрезанные от мира вокруг.

Ощутил, как маленькие ладошки по груди заскользили к плечам, чтобы обхватить их, но вместо этого стиснули мастерку, что ввело в легкий ступор, но когда острая боль пронзила пах до меня дошло, правда с опозданием.

— Твою мать… — согнулся пополам, хрипя ругательства, Дашка победно отскочила и кинулась к двери, и около нее замерла и как царица Савская медленно приказала.

— Когда вернусь, тебя здесь быть не должно. Я больше не хочу тебя видеть Марк. Ты для меня никто.