Мне нельзя тебя любить

Он деревянный, доски прогнили. Под мостом несколько метров до реки, покрытой тоненькой корочкой льда. Река не широкая, большого течения нет, но мне все равно страшно ступать. Мой самый большой детский кошмар ползет под кожей, обволакивая внутренности.

Я не умею плавать. В детстве однажды чуть не утонула. Мой младший брат — профессиональный пловец, и неоднократно пытался меня научить, но я так и не смогла. В море я захожу по плечи, стою немного в воде и выхожу на берег.

Ладно, надеюсь, эта съемка продлится не долго. Делаю еще несколько шагов и останавливаюсь, оглядывая мост. Он довольно широкий для пешеходного.

— Ирина Максимовна, что вы планируете делать с этим мостом, если станете мэром? — спрашивает меня корреспондент.

Сам он ко мне близко не подходит, видимо, боится.

— Ремонтировать, конечно. Что же еще?

— А предыдущий мэр хотел его снести.

— Нет, сносить ни в коем случае нельзя. Этот мост нужен целому микрорайону. Так как жители микрорайона вынуждены сейчас ходить через другой мост, на него увеличивается нагрузка, и скоро он тоже придет в негодность. Так что мост соседнего микрорайона срочно нужно разгружать.

— Лев Александрович, а вы что думаете делать? — корреспондент поворачивается к Быстрицкому.

Он тоже идет по мосту в мою сторону.

— Я думаю, этот мост следует снести и построить вместо него новый с автомобильной дорогой. Сейчас машины ездят через реку по трем другим автомобильным мостам, их не хватает, из-за чего в час-пик образуются большие пробки. Печорску нужен еще один автомобильный мост, но с сохранением пешеходной зоны.

Вот же гад. Не могу не признать, что ответ Быстрицкого лучше моего. Ну Льву как местному жителю, конечно, лучше знать, где в городе пробки, а где нет. Но, черт, я ведь тоже могла так ответить…

— Ирина Максимовна, а вы как планируете решать проблему автомобильных пробок?

Этот вопрос застает меня врасплох. Несколько камер смотрят в мою сторону в ожидании ответа.

У меня есть две секунды.

— Знаете, я из Москвы, а там вопрос пробок во многом решен. Не полностью, конечно, но в последние годы их стало значительно меньше. Мне нравится практика московской мэрии, думаю, Печорск мог бы ее позаимствовать. Речь о том, чтобы сделать выделенные полосы для общественного транспорта. Таким образом, люди, которые добираются до работы на автобусах, троллейбусах и маршрутках больше не будут опаздывать. Возможность ездить на общественном транспорте по специальным полосам также будет мотивировать многих водителей пересаживаться с собственного автомобиля на автобус. Сейчас в Печорске нет разницы, на чем ездить на работу: машина и автобус стоят в одной пробке. Так в своей машине ты едешь с бОльшим комфортом. Но если общественный транспорт начнет ездить по отдельным полосам, то тогда и автолюбители пересядут на него, что разгрузит дороги для тех, кто не может отказаться от личной машины.

Фух, вроде ответила. Но под пальто с меня три пота сошло. И, конечно, мой ответ может быть воспринят местными жителями очень неоднозначно. Автомобилисты точно не обрадуются, что я собираюсь забрать у них одну полосу под автобусы.

Но за рулем здесь ездят в основном мужчины, а они и так больше симпатизируют Быстрицкому, чем мне. Так что, надеюсь, я не потеряю ту женскую аудиторию, что удалось собрать. Женщины как раз ездят преимущественно на общественном транспорте.

— Пф, Ирина Максимовна, — едко вставляет Быстрицкий. — Ну вы еще скажите сделать платные парковки, как в Москве.

— Нет, делать в Печорске платные парковки не следует. Но что касается Москвы, там платные парковки существенно разгрузили центр. Знаете ли, мало приятного было гулять по центру, когда на тротуарах в три ряда стояли машины.

Я снова отворачиваюсь от Быстрицкого и делаю еще пару шагов по мосту. Но странный треск под ногами заставляет меня остановиться. Я ошарашенно смотрю под ноги и с ужасом замечаю, как прогнившая деревянная доска расползается.

— Ира, не двигайся! — звучит за спиной предупреждающий голос Льва.

Но какая-то неведомая сила заставляет меня двинуться. Поворачиваюсь назад к Быстрицкому, и в это мгновение доски подо мной трещат окончательно.

Перед глазами пролетает вся жизнь. Ласковая мама, добрый папа, любимые братья и сестра. Как Миша учил меня водить машину. Как Лешка подтрунивал надо мной по любому поводу. Как секретничали о мальчиках с Лизой. Как летом каталась на велосипеде по Золотому ручью, а по вечерам с упоением слушала рассказы дедушки о зарождении нашего семейного строительного бизнеса.

Абсолютно всё пролетает перед глазами за те несколько секунд, что я лечу вниз с моста.

А потом я чувствую воду. Ледяную, пронизывающую до костей и такую ненавистную мне воду. Еще чувствую, как меня под водой кто-то хватает и тянет. Но это я уже не успеваю осмыслить.

«Вот и все», последнее, что успеваю подумать.

Глава 32.

Ирина

Ад на земле существует. Это больница в Печорске.