Мне сказали прийти одной

Возвращаясь к 1979-му, когда мне был всего год, правящая семья в Саудовской Аравии позволяла религиозным лидерам себя шантажировать, потому что монархам была нужна поддержка этих священников, чтобы послать солдат покончить с осадой Мекки и обеспечить верность короне. Конфликт между светской властью и верой сделал радикалами многих мусульман в Саудовской Аравии и странах вокруг нее. Моему поколению пришлось пожинать плоды действий лидеров на Западе, в арабских странах и в Азии, которые считали, что могут бороться со своим врагом – Советским Союзом – во время «холодной войны», поощряя «джихад» против него. Это была провальная стратегия.

Если бы лидеры стран Ближнего Востока действовали вместе и перестали разжигать бессмысленный конфликт между сектами – всегда во имя веры, насчет которой практически невозможно прийти к согласию, – следующее поколение в ближневосточных странах могло бы вырасти, изучая историю, медицину и математику, а не то, как спастись от пуль и бомб, покинуть родной дом и жить в лагерях беженцев или на улице.

Иран и Саудовская Аравия в особенности должны прекратить эту тихую войну и радикализацию своей молодежи во имя священных ценностей. Западные политики считают ядерную программу Ирана большим достижением, утверждая, что это поддержит сторонников реформ внутри страны. Но Иран – это государство, где на арене очень много игроков. Мой коллега Джейсон Резаян из «Вашингтон пост» стал жертвой того, что некоторые называют государством в государстве. Хотя иранские чиновники заявляют, что они хотят мирно сосуществовать с соседними государствами, повышение влияния Ирана на арабские страны больше не является секретом. Поддерживаемые Ираном шиитские боевики в Ираке и Сирии – это только один пример этого.

Я много раз спрашивала проповедников и имамов, которые использовали веру для удовлетворения своих политических амбиций, почему они делают это. Многие отвечали, что верят в то, что ислам этого требует. Другие говорили, что знают, что будет лучше всего для уммы. Многие люди приводили в качестве аргумента мысль о том, что этого хотел пророк Мухаммед. Но говорили они об одном из моих предков. Почему они должны быть теми, кто решает, чего хотел Мухаммед и каким он видел мир?

Когда я испытывала боль от дискриминации, с которой сталкивалась как дочь мусульман-иммигрантов в Германии, я все равно ощущала благодарность за то, что у меня есть шанс получить хорошее образование, и была признательна чудесным людям, которые подталкивали меня к хорошему и убеждали, что я не должна сдаваться. Тем не менее, когда я была на Ближнем Востоке, я понимала боль рабочих из Юго-Восточной Азии или с Филиппин. Независимо от того, были ли их работодатели суннитами, шиитами или принадлежали к еще какой-либо религии, с приезжими рабочими очень плохо обращались, и они едва ли имели вообще какие-то права. Факт в том, что многие арабские государства покрывают некий подвид укоренившегося расизма.

Подъем таких группировок, как «Аль-Каида» и ИГИЛ, не является проблемой одной конкретной страны или группы населения. Он стал результатом многих ошибок. Были политические лидеры, которые очень часто прибегали к недальновидным решениям. Были мысли о том, что «враг моего врага – мой друг», которые привели к тому, что оружие получили множество боевиков в Сирии и Ираке. Но история западного вторжения в Афганистан и Пакистан должна научить нас всех тому, что тот, кого вы тренируете и вооружаете сегодня, завтра может повернуть свое оружие против вас. Усиление боевиков, как мы сегодня знаем, может привести к разрушению государств. Я росла среди разных религий, в разных мирах, но меня воспитывали в том духе, что цивилизованные люди не бросаются в драку, даже если у них разные мнения и точки зрения. В мире очень много тех, кто предлагает простые ответы на трудные вопросы. Они знают, как играть на страхе и безнадеге разочарованных и бесправных людей. Парадокс в том, что все, кто проповедует ненависть вместо мирного сосуществования, очень полезны друг для друга.

Мир страдает не от конфликтов цивилизаций и культур, а от конфликтов между теми, кто хочет строить мосты, и теми, кто видит мир как совокупность противоположностей, кто работает над распространением ненависти и разделяет нас. Cтроить мосты – это, безусловно, непростая работа, и в каждом поколении есть люди, которые живут своими верованиями, и люди, которые могут и хотят искать взаимопонимания. Мне очень повезло: у меня перед глазами были примеры родителей, бабушек и дедушек, которые показали мне, чего можно достичь, идя этим путем.

Кто устанавливает правила для всех остальных? Эта проблема актуальна не только для мусульманского мира, но и для Запада. Вы не можете ждать толерантности по отношению к себе, если сами не готовы проявить ее по отношению к другим. Миг, когда кто-то говорит: «Я прав, а ты нет», – это миг, когда мы теряем возможность для диалога. Это случалось слишком часто. Это все еще случается.