Мне сказали прийти одной

Саиди сказал, что боялся обращаться в алжирское посольство, так как его страна находилась в состоянии войны с исламистами. Он отрицал свое участие в какой-либо группе, объявленной алжирским правительством террористической организацией, но объяснил, что его религиозности было вполне достаточно, чтобы у сотрудников посольства возникли подозрения. Это, по его словам, было единственной причиной, из-за которой он пользовался подложными документами.

10 мая 2003 года, вскоре после того, как он уехал из своего дома в Танге, танзанийские полицейские окружили его машину и бросили его в тюрьму в Дар-эс-Салааме. Вначале Саиди решил, что его арестовали за использование фальшивого паспорта, но три дня спустя его отвезли на границу с республикой Малави и передали группе местных жителей в штатском, среди которых были двое мужчин среднего возраста. «Белых, как ваш коллега, – добавил он по-арабски. – Они были одеты в такие же джинсы, как у него, и в футболки».

Я слышала в его голосе тревогу.

– Пожалуйста, не беспокойтесь, – сказала я ему. – Вы можете нам довериться, как доверился Халед эль-Масри.

– Белые люди говорили с малавийцами по-английски, – сказал он. – Меня передали им, и я понял, что сейчас начнется что-то очень плохое.

Саиди рассказал, что малавийцы продержали его неделю, чтобы потом передать еще каким-то пяти мужчинам и женщине. Дальше все было похоже на то, что описывал эль-Масри: его глаза закрыли ватой и скотчем, ноги и руки приковали. Одежду сорвали, и Саиди услышал щелчки, которые посчитал щелканьем затворов фотокамер. Затем его отвезли в аэропорт и погрузили в самолет.

После длинного перелета его привели в темную тюрьму. «Свет почти никогда не включали, и там была ужасно громкая и неприятная западная музыка», – рассказал Саиди. Те, кто его допрашивал, носили маски, и один из них сказал ему через переводчика: «Ты находишься в месте, которое не принадлежит миру. Никто не знает, где ты. Никто не придет, чтобы тебя спасти». Саиди описывал, что одна его рука была прикована к стене камеры.

Через неделю его перевели в другую тюрьму. «Там они бросили меня в какую-то комнату, подвесили за руки и прикрепили ноги к полу, – рассказывал он тихим голосом. – Они очень быстро сорвали с меня одежду и повязку с глаз». Потом пришли молодая женщина со светлыми волосами до плеч и мужчина постарше. Они с помощью переводчика-марокканца допрашивали Саиди два часа. Только тогда он узнал, почему оказался здесь.

Те, кто его допрашивал, задавали вопросы о телефонном разговоре с семьей жены в Кении. «Они сказали, что я говорил о самолетах, а я ответил, что никогда ни о каких самолетах не говорил». Саиди сказал, что его оставили прикованным без одежды и пищи на пять дней. «Они били меня, обливали холодной водой, плевали на меня и иногда давали мне выпить грязной воды. Один американец сказал мне, что здесь я умру».

Он описывал, как от долгого стояния в неудобной позе с запястьями, прикрученными к потолку, начали отекать его ноги. После возвращения в «темную» тюрьму врач шприцом откачивал жидкость из отеков. Там Саиди провел день, потом его снова перевели в другое место, где афганские охранники сказали ему, что он находится неподалеку от Кабула. Подвальное помещение делилось на два ряда по шесть камер. В двери каждой из них было маленькое отверстие, через которое заключенные могли бросить взгляд друг на друга, когда их уводили или приводили обратно в камеру.

Также иногда, в основном по ночам, они могли разговаривать. Там-то Саиди и встретил эль-Масри. Позже его передали алжирскому правительству, которое освободило его без предъявления обвинения. Позже Саиди узнал, что телефонный разговор, из-за которого он попал в тюрьму, на самом деле был об автомобильных шинах. Он использовал английкое слово «tire», которое звучит похоже на сленговое обозначение самолета на североафриканском диалекте арабского, поэтому тот, кто прослушивал эту беседу, решил, что речь идет о самолетах.

Как и эль-Масри, Саиди хотел, чтобы те, кто был ответственен за все, с ним случившееся, понесли наказание. «Я знаю, что не сделал ничего плохого, – сказал он мне. – По какому праву эти люди забрали меня или Халеда эль-Масри? То, что они сделали с нами, будет преследовать нас до конца наших дней».

Мы задали американским разведывательным службам вопрос о Саиди, но они отказались давать комментарии.

Я подумала, что теперь у нас есть свидетель, который может сыграть важную роль в деле эль-Масри против его мучителей, человек, который действительно видел его в тюрьме в Афганистане. После наших статей и всего этого внимания средств массовой информации к эль-Масри, я была уверена, что и его, и Саиди выслушают в суде, а также будет проведено расследование судебной ошибки, которая исковеркала их жизни.