Мне сказали прийти одной

Эти толпы были очень легко возбудимы и целенаправленно заводить их было опасно, не говоря уж об этической стороне вопроса. Проталкиваясь через толпу, я начала волноваться за Ника, в котором все видели иностранца: он был высоким и светловолосым. Но проблема была не в Нике, проблема была в немцах. Повернувшись, я увидела, что люди указывают на немецкую команду и услышала крики: «Убейте его! Он нас снимает! Он еврей и шпион!»

К счастью, у нас команда была побольше. С нами было восемь человек: наш водитель, которого я буду называть Зет, чтобы не скомпрометировать его семью, и семь египтян, которые сформировали отряды самообороны на время беспорядков в Александрии. Также к нам присоединились некоторые их друзья. Оказалось, это было очень дальновидное решение. Я попросила двух египтян остаться с Ником, а мы с остальными пятью вернулись к телевизионной команде. К тому времени, когда мы добрались до них, толпа у их ног превратилась в разъяренное чудовище.

Немцы попытались ускользнуть, но бежать было некуда. В этот момент какой-то мужчина подогнал машину. Один из наших египетских товарищей попросил его подвезти нас. Он согласился.

– Черт побери, быстро полезайте в машину! – заорала я на телевизионщиков из Германии. – Эти люди вас растерзают!

Они побежали и залезли в автомобиль, я – за ними. Тем временем Ник добрался до нас и стоял неподалеку. Мы оба понимали, что места для него в машине нет. Он слегка махнул мне рукой, и я махнула в ответ, как бы говоря: «Ну что тут можно поделать?» Вариантов не было: если он попытается влезть в машину, двери просто не закроются. Ник снова махнул мне, чтобы я уезжала. Я надеялась, что египтяне, которых я попросила остаться с ним, позаботятся о его безопасности, но гарантировать этого не могла.

За эти потерянные секунды один мужчина из толпы добрался до открытого окна со стороны водителя и вырвал ключи из зажигания. Теперь мы сидели в машине, окруженной разъяренными людьми с ножами, палками и мачете. Парней с телевидения просто парализовало от страха.

– Что вам нужно? – крикнула я в толпу.

– Отдайте нам камеру и записи, которые они сняли! – крикнул один мужчина.

Я посмотрела в окно с моей стороны и увидела, как двое с ножами пытаются пропороть нам шины.

– Другого выхода нет, – сказал египтянин за рулем.

Этот человек не знал никого из нас, но остановился, чтобы помочь. Теперь бедолага попал с нами в ловушку. Я велела парню с камерой отдать мне карту памяти, но репортер отказался.

Разозлившись, я набросилась на него:

– Вы с ума сошли или что?! Вы хотите, чтобы нас здесь убили из-за какой-то съемки протестующих и вашего выступления перед камерой?!

Толпа вокруг машины становилась все агрессивнее.

– Давайте сюда карту памяти, БЫСТРО! – заорала я по-немецки репортеру и оператору.

Тут оператор, наконец, отдал ее мне.

Я открыла дверь машины со своей стороны и закричала в толпу по-арабски:

– Да что происходит с вами, люди? Чего вы хотите? Вы хотите записи?

Египтяне, видимо, были в шоке. Они не ожидали, что я заговорю по-арабски и что решусь выглянуть из машины. Они попятились назад. Я бросила карту памяти в толпу, и мужчины буквально столкнулись лбами, пытаясь найти ее.

Во всем этом хаосе один из наших друзей из местной группы по охране правопорядка как-то умудрился раздобыть ключи от нашей машины. Водитель завел мотор, но впереди нас мужчины перегораживали дорогу.

– Вы должны ехать прямо сейчас, – сказала я ему по-арабски. – Вперед!

Когда он начал протестовать, я положила руки ему на плечи и самым ровным голосом, каким только могла, проговорила:

– Поезжайте вперед, они отойдут.

Он нажал на педаль газа, и мужчины впереди нас тут же убрались с дороги.

Мы все были в шоке. Вернувшись в отель, я с облегчением увидела Ника. Один из наших египтян-дружинников отвел меня в сторону.

– Вы видели, что у одного мужчины с вашей стороны машины был нож? – спросил он. – Когда вы садились обратно, он потянулся за вами. Если бы мы не поймали его за руку, он вонзил бы нож вам в спину.

Я держала стакан воды и увидела, как задрожала моя рука.

– Спасибо Господу, они получили то, что хотели, – сказала я.

– Они не получили того, что хотели, – с улыбкой сказал немецкий репортер. – Мы не отдали им запись, а дали всего лишь пустую карту памяти.

Я была в ярости. В Александрии было всего два отеля, где жили иностранные журналисты: «Four seadons» и наш «Cecil». Причем у нас в отеле и так уже были проблемы с безопасностью, потому что здесь жила команда «Аль-Джазиры» и они снимали пятиминутные репортажи прямо со своего балкона. Когда разъяренные люди, с которыми мы столкнулись сегодня, увидят, что им подсунули пустую карту памяти, они найдут, где мы живем, и придут за нами.

Мы решили немедленно уехать. На следующий день мы с Ником отправились обратно в Каир. Ехать нам пришлось в сопровождении немецкой телевизионной команды: репортеры попросили нас не бросать их одних в Александрии. Когда им не хватило места, чтобы разместить оборудование в багажнике машины, мы даже предложили положить что-то из их вещей к нам.