Мне уже не больно (СИ)

Когда джип оказывается в тени щедро увитой диким виноградом арки, я замечаю в отражении окна, что забыл причесаться - буйство темных волос иначе, как гнездом, не назовешь. Пару секунд гляжу в собственные невыразительно серые глаза, пытаясь найти в них хоть каплю воодушевления. Ничего.

Пустота.

- Да не вопрос, - говорит Лешка, как мне кажется, миролюбивым тоном. Он оборачивается, ободряюще улыбается, и у меня пропадают последние сомнения - я прощен только потому, что брат не хочет меня кидать здесь, не задав нужного настроения. - Потерпи. Год быстро пролетит, вот увидишь.

Я изо всех сил давлю в себе желание ляпнуть что-нибудь сардоническое и вымученно улыбаюсь в ответ. Даже если я не заслуживаю ничего, Лешка заслуживает хотя бы это.

***

Мой новый лицей - нечто вроде обители для обездоленных под боком у особ королевских кровей.

Об этом заведении ходят самые разные слухи, но бесспорным остается лишь то, что сюда чертовски сложно попасть. Учиться бок о бок с детишками чиновников, депутатов, топовых бизнесменов и всевозможных инспекторов не только дорогое удовольствие, но еще и почти недостижимая для простых смертных мечта. Места по блату здесь составляют девяносто пять процентов от общего количества, а все остальное с ощутимой скидкой достается - внимание - льготникам по инвалидности, в число которых я с некоторых пор вхожу.

Раз в год среди подавших заявку проводится лотерея, и счастливчики получают возможность сдать вступительные экзамены. Платим мы, разумеется, меньше, но цена все равно остается баснословной. И как только чиновников жаба не душит оплачивать полный взнос?

А вот с успеваемостью у меня неплохо. Настолько неплохо, что я при всем желании не смог бы сыграть перед братом в неожиданный спад умственных показателей и завалить тесты. Именно поэтому волей неведомого случая я оказался в стенах самого дорогого заведения города.

Здание из бетона и стекла представляет собой типичный офисный блок на двенадцать этажей - такой уместен был бы в деловом центре города, а в качестве школы смотрится слишком вычурно. Здесь широкие коридоры, удобные для колясок, пандусы и лифты. Множество стен, составленных целиком из панорамных окон. На обычных же стенах помимо стендов с информацией о бесчисленных факультативах и фотографий учеников месяца ничего нет, свет диодных ламп отдает непривычной белизной, и вообще чувствую я себя, когда попадаю в главный холл, как будто оказался в заграничной частной клинике.

Здесь даже пахнет сладковатым дурманом лекарств. Никого нет, только двое штатных охранников в строгих черных костюмах встречают меня сухим кивком. Похоже, урок уже идет.

- Привет, - эхом разносится по пустому холлу.

Я лишь спустя мгновение понимаю, что обращаются ко мне, а не к обернувшемуся на зов охраннику, и рукой поворачиваю коляску вправо. Парень, который в несколько широких шагов оказывается передо мной, высокий настолько, что рыжей шевелюрой закрывает от моего обзора лампу - его волосы сверкают на свету медным ореолом вокруг узкого веснушчатого лица.

- Ты - Никита Воскресенский? - спрашивает, заглядывая в закрепленный на планшете листок. Я окидываю взглядом его отутюженные брюки, чуть более мятую рубашку с закатанными до острых локтей рукавами - на руках тоже есть веснушки - и ослабленный галстук на тощей шее.

Медленно киваю, не спуская с него глаз.

Парень меньше всего похож на сынка богатого бизнесмена. Судя по всему, мой взгляд красноречив, потому что он, когда смотрит на меня в ответ, тихо смеется и заявляет:

- Знаю, о чем ты думаешь. Что я похож на дворняжку среди породистых кобелей, - по-доброму щурится, протягивая мне широкую ладонь. Веснушки есть даже на ней. - Меня Виктором зовут. Можно просто Вик. Я - твой куратор.

Кураторами здесь называют ребят, которых приставляют к инвалидам, в основном для оказания посильной помощи, да и просто для компании. Это вроде как засчитывается им плюсом в карму и заметкой о социальной активности в личное дело.

Я пожимаю его ладонь, а Вик, совершенно не смущаясь моему молчанию, продолжает беззаботно болтать, пытаясь запихнуть планшет в сумку:

- Первый урок уже начался, но это спортивный модуль, тебе не полагается. А меня освободили, чтобы я провел тебе краткую обзорку на местности, - Вик поднимает лохматую голову и щерит левый глаз. - Кстати, ты такой с рождения или авария?

Это было искренне.

Как удар в солнечное сплетение, такой же до ярких пятен на периферии зрения болезненный и сильный.

Меня в первый раз спрашивают прямо. Воздух в легких на пару бесконечно долгих секунд кончается, я вспоминаю мамин нечеловеческий крик, прежде чем она бросилась на меня, закрывая от столкновения, отцовские судорожно сжатые на руле руки, треск раздираемого металла и резкий толчок грудью о ремень безопасности.

Сжимаю подлокотник кресла до боли в костяшках и механически отвечаю:

- Авария, - мысленно добавляю стандартную оговорку врачей «психомоматика, два года назад, парализованы ноги».