Мне жаль тебя, или Океан остывших желаний

— Ну что, девчонки, и правда пойдем, помоемся. А то сходить на берег Африки грязными нам, европейкам, не к лицу, — продолжала ерничать Мадлен.

Наверху их ждал Михалыч. Мадлен не преминула ласково потереться о него бочком.

Михалыч покачал головой и сказал:

— Прошу, третья дверь направо.

— Благодарим, — церемонно кивнула Мадлен.

В пустой каюте стояли два ведра с водой и таз. Из одного ведра шел пар. На полочке лежали ковшик, мочалка и кусок мыла, а на стуле — стопочка полотенец и под ними — полосатые тельняшки и синие рабочие робы. Под стулом стояли три пары матросских башмаков.

Мадлен первым делом вытащила робу — широкие штаны и куртку и, приложив их к телу, оживленно воскликнула:

— Вау, ну просто дом моделей!

— Да ладно, хватит выпендриваться! Давай, лучше раздевайся, я тебе полью, — проворчала Татьяна, зачерпывая ковшиком поочередно горячей и холодной воды.

Мадлен разделась и вдруг вспомнила:

— Подождите, а шампунь?

Она открыла двери и выбежала на палубу:

— Эй, а шампунь где взять?

И тут с палубы донесся истошный мужской крик, а следом простучала автоматная очередь.

Мадлен одним прыжком влетела в каюту и лязгнула защелкой.

А на палубе послышался голос Михалыча:

— Ты чего?! Чего ты, я спрашиваю, стрелял?

— Там ундина! — крикнул, очевидно, один из пиратов на ломаном русском. — У нее четыре грудь. Она голый. Она хотел меня душить. Я стрелял в ундина.

— Перестань, тебе показалось, — успокоил его Михалыч. — Иди к своим, в каюту, поспи. А автомат оставь. Я подежурю.

Тут же раздался стук в двери.

— Что у вас там еще?! Чего вы шастаете, людей пугаете?

— Димуля, нам шампунь нужен! — крикнула Мадлен.

— Радуйтесь, что хоть я мыло достал, — сказал Михалыч.

— Ладно, обойдемся, — вполне миролюбиво согласилась Мадлен, подставляя руки под воду, которую приготовила Татьяна.

— И правда, ты странно выглядишь… — пожала плечами Татьяна. — Ты, наверное, на свете одна такая, с четырьмя сосками.

— А что, ты думаешь, шестипалых много? — ответила Мадлен, намыливая мочалку.

— Ну, говорят, где-то в Африке целое племя есть шестипалых… — сказала Лиза.

— У тебя еще ничего, у тебя на ногах шесть пальцев, а, представляешь, каково Татьяне… Руки-то всегда на виду.

— Да, это точно… Что натерпелась я, то натерпелась… — вздохнула Татьяна.

— А чего ты такая родилась? — спросила Мадлен.

— А ты чего?

— Я думаю, что родители мои, те, которые потом в детдом меня сдали, они из Чернобыльской зоны были. Я слышала, что там таких уродцев много рождалось. Это еще хорошо, что в детдом сдали, а не убили, как посланницу нечистой силы.

— И моя мама говорила, что это с Чернобылем связано, ну, что я такой родилась. А отец говорил, что он в молодости тоже дозу хватанул, где-то в Африке. Там, где урановые руды залегают. И представьте себе, именно там это племя шестипалых жило.

— Улетно! — присвистнула Мадлен. — Так, может, там, где-нибудь рядом, есть и племя четырехсосковых? И нас с вами везут в гости к нашим черным сородичам?

— Сплюнь, не дай бог! — сказала Татьяна и предупредила Мадлен: — Ты сильно не намыливайся, а то воды смывать не хватит.

— Да, это я и правда перестаралась, — кивнула Мадлен.

Через час они все не только вымылись, вытерлись, но и надели тельняшки с робами.

— Вот бы в зеркало посмотреться! — покачала головой Мадлен, оглядывая девушек: — Неужели и я на клоуна похожа?

— На какого клоуна? Мы теперь настоящие моряки! — бодро заявила Татьяна.

— Из меня моряк, как из тебя обезьяна, — покачала головой Мадлен, влезая в башмаки, а затем, подворачивая штанины и завязывая робу на животе узлом, добавила: — Вот так гламурненько. Так хорошо.

Для стирки пришлось использовать слитую воду и то же мыло. Когда они со свертками мокрой одежды вышли на палубу, то обнаружили, что Михалыч, отложив автомат, мирно спит в кресле.

Мадлен, тихо ступая, подошла к одной из дверей и, заглянув, махнула рукой, чтобы девушки шли за ней.

На стене довольно просторной каюты, скорее всего кают-компании, горел светильник. А на столе стояли три чашки, чайник с еще горячим чаем, мисочка с сухарями и три миски со сдобренной тушенкой гречневой кашей, рядом лежали ложки.

Мадлен все так же знаками показала, что нужно подкрепиться. Лиза покачала головой, но поддалась соблазну. Они сели за стол и усердно заработали ложками.

Когда они вернулись на палубу, Михалыч все еще спал.

Мадлен, приложив палец к губам, сняла башмаки, тихо подкралась к Михалычу, схватила автомат и быстрым шагом на носочках пошла к лазу. За нею следом посеменили и Лиза с Татьяной.

Когда они спустились вниз, Татьяна набросилась на Мадлен чуть не с кулаками:

— Зачем ты взяла оружие?! Поднимись наверх и верни ему автомат!

— Еще скажи, разбуди и сунь ему в руки! — покачала Мадлен головой. — Если нам в руки попал такой трофей, значит, это знак свыше, и я его не упущу. Только спрятать нужно понадежней.

— Но, когда доктор проснется, он же нас с дерьмом смешает! — воскликнула Татьяна.