Мне жаль тебя, или Океан остывших желаний

— Ну, что у моей домработницы была счастливая жизнь, я бы не сказала, — пожала плечами Татьяна. — Я в отношениях с прислугой зверь. А иначе нельзя…

— Прислуживать за хорошие деньги — это еще не самое страшное, что может быть в жизни… — задумчиво проговорила Мадлен.

— Бордель — страшней? — спросила Лиза.

— Знаешь, как переводили слово «бордель» французы? Дом у воды. Так вот, дом у воды — это сказка по сравнению с детским домом, — вздохнув, проговорила Мадлен и начала вспоминать: — У нас много было детей с разными дефектами. И поначалу мы как-то даже где смехом, а где всерьез друг друга поддерживали. А потом однажды к нам привезли двух новеньких. Они, как выяснилось потом, сбежали из дому и бродяжничали по стране. Так вот эти девчонки, когда мы пошли в душ, и я, как всегда, спокойно разделась, подняли сначала дикий крик, потом, присмотревшись, начали, нет, не смеяться, ржать. И в конце концов, пошушукавшись сначала между собой, а потом то с одним, то с другим детдомовцем, убедили всех в том, что это заразно. И от меня начали все шарахаться, как от прокаженной. Те девчонки и мальчишки, с которыми я еще недавно играла, смеялись, обходили меня стороной. Даже разговаривать опасались, потому что эти фифы придумали, что моя болезнь передается по воздуху. Мое место в спальне отгородили шкафом. И даже воспитатели не могли ничего сделать. Они, хоть и взрослые, но почему-то приняли навязанные двумя сморкачками условия игры. А тут еще горе-усыновители начали брать-отдавать меня. В общем, девчонки, когда я вышла на панель, это уже была сказка. Пусть и страшная, но сказка, а не гнусная быль.

— Да, девушки, пережили мы много, но то, что нас ждет впереди, может оказаться еще страшнее, — вздохнула Татьяна, пытаясь улечься поудобнее.

— Вся жизнь впереди — надейся и жди! — нарочито бодро пропела Мадлен.

— Не на что нам надеяться и нечего ждать, вот что я вам скажу… — заявила Татьяна.

— В любой ситуации, как говорят, лучше всего надеяться на самого себя, — сказала Мадлен.

— И на Бога… — добавила Лиза.

— А еще говорят: «На Бога надейся, а сам не плошай!» — добавила Мадлен. — Так что я прячу стрелялку в шкаф. Если что, кто ближе окажется, тот пусть и хватает ее. Чтобы не пришлось применять, как Татьяне, особые поражающие средства вроде зубов.

— А из вас кто-нибудь хотя бы пользоваться ею умеет, этой, как ты выражаешься, стрелялкой? — спросила Татьяна.

— Что касается меня, — гордо сказала Мадлен, — то меня научил стрелять один сербский вояка.

— Где? В борделе? — с улыбкой поинтересовалась Татьяна.

— Ну да, когда я в командировку ездила, — ответила Мадлен и добавила: — На войну.

— Да, у тебя, подруга, оказывается, богатое боевое прошлое… — улыбнулась Татьяна.

— А то ж… — гордо повела плечами Мадлен.

— Увы, у нас с Лизой не было таких учителей… — вздохнула Татьяна.

— Запомните главный секрет обороны, — сказала Мадлен. — Первым делом надо схватить оружие. Откуда им знать, что вы не умеете стрелять. Стрелялка сама по себе будет действовать отрезвляюще.

— Тихо, девчонки, там наверху что-то происходит, — вдруг сказала, прислушиваясь, Лиза.

— Да, весело мы живем, — покачала головой Татьяна. Наверху что-то упало, потом раздался выстрел, еще один. И вдруг зависла глухая тишина.

Потом дверь лаза резко распахнулись. И послышался голос Михалыча. Доктор говорил по-английски:

— Вот трюм. Сами видите, там ничего нет.

Девушки сжались и затихли, как мыши.

Но тут, как назло, ящик, на котором присела Мадлен, проломился и она от испуга, не сдержалась, выругалась.

— Ну, вот видите, а вы говорите, что больше на корабле никого нет… — опять же по-английски очень спокойно отозвался приятный мужской голос.

И тут же сверху посветили, а потом спустились один за другим Михалыч и некий незнакомец.

— О, так тут, доктор, у вас целое общежитие, — сказал незнакомый мужчина и, найдя небольшую полку, положил на нее горящий фонарик.

Одетый в черный комбинезон незнакомец стащил с лица маску и ободряюще улыбнулся. Это был белокожий, с правильными чертами лица мужчина, с седыми коротко постриженными волосами и бородой. Его голубые глаза и в полумраке казались выразительными и умными. Лиза, взглянув на него, чуть не ахнула. Это был тот самый капитан ее мечты, тот моряк, который курил трубку на пирсе в Планерском. Было бы наивным, конечно, полагать, что этот англичанин или американец хотя бы слышал о Планерском.

— А это еще что такое?! Михалыч, что за дела?! Ты же нас послал отоспаться, а теперь нате вам с кисточкой! — недовольно заявила Мадлен.

— Они захватили судно, — вздохнул Михалыч.

— Как захватили?! — возмутилась Мадлен. — Нас же уже разок повязали. А теперь что? Опять вязать будут?..

— Не подходи. Убью! — с этими словами Татьяна метнулась к шкафу и, выхватив оттуда автомат, повернула его дулом к незнакомцу.

— Ого! — сказал мужчина, не двигаясь с места. — Так у нас тут и арсенал имеется. Вы, вообще-то, девушки, кто такие?

— Это мои девушки… — пробормотал Михалыч.