Мнемоскан

— Я говорю, что наши представления о том, какой должна быть последовательность событий, и то, какова она на самом деле, не согласуются. Интуитивно мы думаем, что последовательность должна быть такая: сначала мы решаем пожать руку старине Бобу, потом наш мозг, во исполнение этого решения, начинает посылать сигналы руке о том, что он хочет совершить рукопожатие, и после этого наша рука начинает подниматься. Так ведь? Но на самом деле происходит следующее: сначала мозг начинает посылать сигналы о том, что хочет рукопожатия; потом вы осознанно принимаете решение пожать руку старому другу; и лишь затем ваша рука начинает двигаться. Мозг начинает движение по дороге к рукопожатию до того, как вы примете осознанное решение его совершить. Ваше осознанное мышление перехватывает руководство действием и убеждает себя, что это оно его инициировало, но в реальности оно лишь зритель, наблюдающий за действиями вашего тела.

— То есть вы и правда утверждаете, что свободы воли не существует.

— Не совсем. Наше сознательное мышление обладает свободной волей наложить на действие вето. Действие начинается за 550 миллисекунд до того, как что-либо придёт в движение. Двести миллисекунд спустя действие, которое уже началось, привлекает внимание вашего осознаваемого «я» — и у него есть 350 миллисекунд на то, чтобы нажать на тормоза прежде, чем что-либо произойдёт. Сознание не инициирует так называемые «преднамеренные действия», однако может вмешаться и прервать их.

— Правда? — сказал я.

Удлинённое лицо Портера энергично закивало.

— Вне всякого сомнения. Если подумать, каждый наверняка испытывал что-то подобное: вот вы лежите в постели, спокойный и расслабленный, потом смотрите на часы и думаете: вообще-то уже пора вставать, уже поздно, я могу опоздать на работу. Вы можете подумать так полдюжины раз или больше, и вдруг, внезапно вы и правда встаёте — действие началось до того, как вы осознали, что наконец-то всерьёз, окончательно решили подняться с постели. А всё потому, что вы не принимали этого решения сознательно; ваше подсознание приняло его за вас. Это оно — а не осознаваемый вы — решило раз и навсегда, что действительно пришло время собираться на работу.

— Но у меня не было такой проблемы, когда я был в натуральном теле.

— Это благодаря малой скорости химических реакций. Но ваше новое тело и новый мозг работают на электрических, а не химических скоростях, так что механизм вето иногда вступает в игру слишком поздно для того, чтобы успеть сделать то, что должен. Но, как я сказал, я это могу отрегулировать. Простите, мне для этого нужно оттянуть кожу у вас на затылке и вскрыть вам череп…

Наконец, настало время возвращения домой. И когда я добрался до своего дома в Норт-Йорке, мне уже не терпелось снова увидеть мою любимую рыжую ирландскую сеттершу.

— Ракушка! — позвал я, входя в дверь. — Сюда, девочка! Я дома!

Ракушка стремглав сбежала вниз по лестнице, но остановилась, как вкопанная, когда меня увидела. Я ожидал, что она начнёт радостно прыгать и лизать меня в лицо, но ничего подобного. Она вытянула передние лапы, приподнялась на задних, прижала уши к голове и злобно на меня гавкнула.

— Ракушка, это же я! Я вернулся.

Собака гавкнула снова, потом утробно зарычала.

— Ракушка, девочка, это же я. Честное слово!

Рычание стало громче. Входная дверь всё ещё была открыта, и я подумал было отступить через неё. Однако, нет, чёрт побери. Это мой дом.

— Ну же, малышка, это же я. Я, Джейк.

Ракушка прыгнула. Я успел отступить на полшага назад, но она упёрлась передними лапами мне в груди и громко залаяла.

— Ракушка, Ракушечка! — сказал я ей. — Сидеть, маленькая! Сидеть!

Ракушка в жизни никогда никого не кусала, но сейчас она укусила меня. На мне была рубашка с коротким рукавом; она сомкнула челюсти на моём голом предплечье и дёрнула головой назад, выдирая кусок пластикожи и обнажая оптоволоконные нервы, эластичные тяжи мышц и голубоватую металлическую арматуру внутри. Она присела на задние лапы и обнюхала кусок пластика, потом развернулась и, скуля, убежала по лестнице обратно наверх.

Моё сердце не забилось чаще — потому что у меня не было сердца. Дыхание не перехватило — потому что я не дышал. В глазах не защипало — я не умел плакать. Я просто стоял там, ничего не делая, лишь медленно качая головой, и чувствовал себя брошенным и одиноким.

Похожий на паука лунный корабль совершил посадку у небольшой группы зеркальных куполов неподалёку от кратера Аристарх. После трёх дней невесомости иметь хоть какой-нибудь вес казалось невыносимым, хотя сила тяжести здесь была весьма умеренной, вшестеро меньше, чем на Земле.