Мнемозина, или Алиби троеженца

Как только Филипп Филиппович услышал, что я его назвал тестем, он скорчил такую безумно-отвратительную рожу на своем лице, что я чуть не лопнул от смеха.

– Да, заходите, что вы тут стоите?! – выглянул из-за моей спины Леонид Осипович. – Или вам надо обязательно со своей охраной зайти?!

– Да, нет, – сконфузился Филипп Филиппович, – я так просто, задумался!

– Да чего уж тут думать-то, – огорченно вздохнул Леонид Осипович, – моя дочь, вон, снова от Оси потомства ждет!

– Послушайте, я еще своей дочери и внучки не видел, а вы мне все о каком-то потомстве толкуете! – занервничал Филипп Филиппович.

– Так проходите, что же вы встали в дверях, – усмехнулся я, и, взяв за руку слегка вздрагивающего от моего прикосновения Филиппа Филипповича, провел его за собой в спальню к Капе, где вокруг нее с Леночкой уже сидели мои жены с детьми, Нонна Львовна со Скрипишиным и Елизавета Петровна.

Филипп Филиппович сразу же бросился целовать Капу и внучку, и видно от радости, а может быть, даже от огорчения, громко расплакался.

Я смотрел на плачущего Филиппа Филипповича, и у меня было ощущение, что я его обокрал самым немыслимым образом.

Во всяком случае, смотрел он на меня как на вора, и от его взгляда я немного покраснел, но всего лишь на какую-то долю секунды.

– Хватит папаша кукситься, а то детишек напугаете, – сказал Скрипишин, и по-простому хлопнул Филиппа Филипповича по плечу.

Филипп Филиппович вздрогнул, и с удивлением взглянул на Скрипишина, но все же промолчал. Все засмеялись. Одна только Капа с сочувствием поглядела на отца. Немного придя в себя, Филипп Филиппович тут же принялся объяснять Капе какие бывают противозачаточные средства, и как ими нужно пользоваться.

По-видимому, он, как и Леонид Осипович, начинал бояться меня. Бедный Филипп Филиппович, если бы он знал, что Капа снова беременная от меня, он бы, наверное, завыл волком, а слез бы из него вытекло столько, что можно было бы несколько раз промыть нашу двухуровневую квартиру.

Однако в этот день мы решили его очень сильно не расстраивать!

– Они молодые, им бы поучиться, опыту набраться! – дружно поддержали мысль о противозачаточных средствах Елизавета Петровна с Леонидом Осиповичем.

Правда, судя по их скучным лицам, никакого уже оптимизма в их глазах не существовало. Я обрюхатил их дочек во второй раз и не думал на этом останавливаться.

Идея Платона о продолжении рода, как об осуществлении своего бессмертия целиком захватила меня, и кажется, я очень успешно заразил этой ценной идеей своих молодых жен.

Теперь они готовы были рожать от меня постоянно, благо, что сама природа позволяла им это делать с неизменным упрямством!

А потом я так боялся их всех потерять, чувствуя свою приближающуюся старость, что желал привязать их к себе навеки нашими общими детьми, которые являются самыми прочными и живыми узами!

Глава 31. Женщина – это безумная пустота, до краев заполненная Любовью

Теперь Филипп Филиппович, пользуясь любой свободной минутой, звонил Капе, и как только Капа брала трубку, так сразу же начиналась лекция о противозачаточных средствах. Капа с готовностью брала ручку и бумагу, и старательно выписывала все папины рецепты, но стоило мне только один раз прикоснуться к ней, как она тут же со смехом бросалась на меня!

Это было чудо! Я овладевал Капой даже в ту минуту, когда она по телефону разговаривала с отцом, причем их совершенно бесполезный разговор о противозачаточных средствах еще больше разжигал мою безумную страсть.

– Да, да, я обязательно буду предохраняться! – кричала она в трубку, в то время как мое драгоценное семя снова находило себе нежный приют в ее волшебном лоне.

Ее даже нисколько не тошнило как в прежнюю беременность, как впрочем, и Веру с Мнемозиной, настолько мои жены уже адаптировались, можно сказать, привыкли к своему беременному состоянию, как и к моему драгоценному семени.

Я надувал их животы как воздушные шарики, и чувствовал от этого величайшее наслаждение, и втайне даже радовался огорчительным вздохам своих родственников, и их невразумительному страху, который парализовывал их умственную деятельность.

Не знаю, существовало ли в моем сознании какое-то коварство или кощунство, но если оно и было, то оно было оправдано моей любовью и желанием обессмертить себя в своем же потомстве!

Я так заразил всех идеей размножения, что даже Нонна Львовна залетела от Скрипишина. Правда, сама Нонна Львовна объяснила этот феномен несколько иначе, оказывается, до Скрипишина она была девственницей, а поэтому ее Богом хранимая матка очень хорошо сохранилась!

Хотя такие феноменальные способности матки Нонны Львовны нисколько не обрадовали Скрипишина.

Возможно, потому что маленький и щупленький Скрипишин сам нуждался в материнской ласке и заботе, какую ему часто оказывала Нонна Львовна.

Борька Финкельсон просто офигел, когда после долгой разлуки появился у меня дома.