Мнимые величины

- Может быть, вы интересуетесь теми, с кем вас свела роковая судьба? Позвольте отрекомендоваться-с! Сам я, прошу, заметить, тот, который еще недавно был главбухом Мосст-роя: Михаил Павлович Зворыкин, к вашим услугам! Эти двое, на табуретах-с, тоже приятные люди: профессор университета Василий Васильевич Кораблев, историк-с, и завагитпро-пом обкома (обкома-с) партии Осип Осипович Осипов. Очень оригинально: Осип в кубе, так сказать-с! На полу же лежит Иван Гаврилович Смыкин, по профессии - вор, но, вероятно, он, сверх того, и еще что-нибудь похуже... Хотя о подробностях мы говорить не будем-с! Рядом же с ним лежит с закрытыми глазками таинственный Некто, который не желает называть нам ни имечка, ни фамилии, а поэтому мы называем его "товарищ Энкогнито", с произношением в нос, по-французски-с... А вы-с, позвольте спросить?

- Володеев, Григорий Михайлович! - почти элегантно поклонился ему Григорий Михайлович, все еще не зная, куда он попал и как ему следует держать себя.

- Очень приятно-с!

Зворыкин говорил каким-то полушутовским языком, подпускал "словоерики", раскланивался и разводил руками, а глаза у него все время беспокойно бегали, бессильные скрыть то мучительное, что было в их глубине.

- А здесь хорошо! - неуверенно сказал Григорий Михайлович, оглядывая камеру. - Просторно!..

- Здесь-то? - подхватил Зворыкин. - Здесь очень даже хорошо! Особенно по ночам-с!

- Почему... по ночам?

Зворыкин хотел что-то ответить, но Осипов резко сорвался с табурета, на котором сидел, и почти зло посмотрел на Григория Михайловича.

- Да что вы! - крикнул он. - Маленький, что ли? Не понимаете, где вы находитесь?

Кораблев, все еще сидя на своем табурете, быстро повернулся, словно хотел остановить Осипова, но не успел, и Осипов, с каким-то подчеркнутым, злорадным удовольствием, крикнул прямо в лицо Григорию Михайловичу:

- В камере смертников вы! Вот вы где!

И стены, и потолок, и светлая лампочка - все потемнело и закружилось перед Григорием Михайловичем. Расширившимися глазами он смотрел перед собой, опираясь о стенку рукой и пытаясь что-то сказать дрожащими губами.

- Ва... Ва... Я...

- Ничего! Ничего! - быстро подскочил к нему Кораблев. - Это ничего! Тут еще ^многое, знаете ли, рассудить надо, прежде чем... Конечно, если вот так безрассудно брякнуть, как наш Осип Осипович вам сейчас брякнул, так оно действительно нестерпимо, но если все разобрать и как следует проанализировать, то совсем еще не так плохо может выйти. И, знаете ли, вы бы лучше сели, право! Снимите пальто, сложите его и садитесь. Позвольте, я вам помогу!

Это был человек лет за шестьдесят, маленький, щуп-ленький, лысый со лба и с очень внимательным взглядом. Седая бородка удивительно шла к его ласковым глазам, а лицо было полно мудрой благожелательности. Серый пиджачок на нем был совершенно измят, даже изжеван, а под пиджачком была заношенная рубаха с расстегнутым воротником. Сам он был проворный, с ловкими движениями мягких и очень красивых рук Он стащил с Григория Михайловича пальто, умело сложил его сначала вдоль, а потом поперек, так что получилась не то подушка, не то сидение, положил его на пол и прихлопнул сверху пригласительным прихлопыванием: садитесь, мол. Потом осторожно взял Григория Михайловича за локоть и деликатно, но настойчиво потянул его книзу.

- Садитесь, садитесь! Так вам будет удобнее! - очень убедительно сказал он мягким старческим тенорком.

Григорий Михайлович очень послушно сел, чувствуя, как у него немеют ноги, дрожат пальцы и как судорога сводит ему скулы. Он даже зевнул: обрывисто, резко, с всхлипыванием. Зворыкин посмотрел на него, хотел что-то сшу-тить, но раздумал и лег на свою койку.

- Это даже удивительно! - сказал он, вытягиваясь во всю длину. - Неужели вы так-таки и не знали, куда вас привели? Ведь приговор-то вам объявили?

- Приговор? - повторил это слово Григорий Михайлович, смутно понимая, что оно значит. - Я... Мне приговора не объявляли!

- Как же так?

- Вот видите! Вот видите! - почти радостно заторопился Кораблев. - Я же вам говорил, что так нельзя, что надо разобраться во всем! Вам не объявляли приговора? - деловым тоном спросил он, заранее что-то соображая. - Суда не было?

- Мне... Меня только позавчера... Нет, на прошлой неделе арестовали... То есть взяли. Какое сегодня число? Меня в ночь на девятнадцатое арестовали.

- Так ведь это же только три дня тому назад! Какая же такая прошлая неделя? Сегодня ведь только двадцать второе, понимаете? - подчеркивая каждое слово, с настойчивой убедительностью сказал Кораблев, слегка взмахивая руками. - Что ж вы думаете? Неужели за три дня можно и следствие окончить, и обвинение оформить, и приговор вынести? Чушь! Такого быть не может! Ведь это они просто-напросто вас разыгрывают, напугать и подавить хотят... Не поддавайтесь! Чушь! Чушь и ерунда, головой ручаюсь!

- А более ценного ручательства у вас нет? - фыркнул Зворыкин. - Нашли чем ручаться!