Многая лета

Знала бы маман!

* * *

Глеб не показывался, и Фаина подумала, что без его визитов время тянется куда медленнее, чем обычно: дни короче, а вечера длиннее и темнее, несмотря на его подарок — чудесную печурку особой конструкции, способную обогреть комнату одним-единственным поленом.

Мысленно возвращаясь к их последней встрече, она корила себя за скомканный разговор и слишком озабоченное выражение лица. Но не станешь же жаловаться, что буквально накануне соседский мальчишка подбросил к их двери дохлую крысу, чем сильно напугал Капитолину, а в детском садике Октябрина отчебучила представление революционного пожара и чуть не подожгла платье Вали Лядовой в роли трудового элемента на баррикадах из трёх стульев.

Сперва она подумала, что стоит сходить к Глебу извиниться, потом отбросила эту мысль как слишком бесстыдную, а затем в дверь детского садика стукнул мальчишка-курьер из Наробраза. Дети садились завтракать, и на столах стояли кружки с жидким чаем, подкрашенным молоком, и ломти хлеба с яблочным повидлом.

— Мне это… начальницу. — Зыркнув глазами на хлеб с повидлом, курьер достал из картуза мятый конверт и протянул Наде. Он очень старался не смотреть на еду, шмыгал носом, переминался с ноги на ногу, но голова, как флюгер, всё время поворачивалась в сторону жующих детей.

Вздохнув, Фаина достала из сумки пару оладьев, прихваченных из дому для себя, и протянула парнишке:

— Вот, возьми за труды. Я здесь начальница.

— При советской власти чаевые не положены, — пробурчал курьер, но оладьи взял и немедля впился в них зубами, даже зажмурился от удовольствия.

— Ты погоди, наверное, расписаться надо?

— Не, не надо. Велено так отдать.

Фаина вскрыла конверт.

— Что там? — спросила Надя.

Фаина пожала плечами:

— Срочно вызывают в отдел. Странно. Я у них позавчера была. Но ничего не поделаешь, придётся идти.

В отделе материнства и детства Фаину ожидал сюрприз в виде новой уполномоченной товарища Балясиной со столь туго затянутыми волосами, что уши топорщились в стороны на манер летучей мыши. Сесть товарищ Балясина не предложила, и Фаина стояла перед ней навытяжку. Маленький кабинетик с одним окном пестрел агитационными плакатами и плавал в табачном дыму, потому что в углу рта уполномоченной Балясиной торчала длинная вонючая папиросина. Несколько томительных минут Балясина курила, пролистывала какие-то бумаги, а потом вдруг резко пристукнула ребром ладони по столу.

— Ну-с, товарищ Усольцева, чем порадуете?

— Я не знаю, — растерялась Фаина. — Всё как обычно. Я недавно сдала отчёт о работе сада и получила ордер на питание для детей.

Балясина вынула папиросу изо рта и винтом затушила в медной пепельнице, полной окурков.

Фаине стало жарко в пальто. Она расстегнула пару верхних пуговиц и спустила на плечи платок.

— Говорите, не знаете! Зато я знаю! — с угрозой в голосе произнесла Балясина. Привстав с места, она помахала в воздухе листком бумаги. — В этом письме говорится, что лично вы, товарищ Усольцева, совместно с музыкальным руководителем из рядов буржуазии Надеждой Яковлевной Вишняковой оказываете скрытый саботаж советской власти и не претворяете в жизнь постановления руководящих органов. — Когда Балясина говорила, её уши ходили ходуном. — Перед годовщиной Октябрьского переворота вы сорвали демонстрацию детей. — Во время паузы Балясина достала из портсигара папиросу и стала разминать её пальцами. — А недавно запретили агитацию революционной борьбы.

— Но во время этой агитации две воспитательницы едва не устроили пожар, — попыталась оправдаться Фаина, — у меня не было злого умысла.

— У вас может быть и не было, вы комсомолка, — немного смягчила тон товарищ Балясина, — но ваш музыкальный работник. Как её… — Балясина посмотрела в бумагу, — Надежда Вешнякова, громко высказывала своё неодобрение. И вы, между прочим, её поддержали.

Прикурив, Балясина подошла к окну и широко распахнула форточку. Фаина жадно вдохнула в себя струю студёного воздуха, спасительным холодком скользнувшую по шее. В мыслях крутилось только одно — защитить Надю. Даже не думалось о том, кто написал донос. Хотя и так ясно — Октябрина. Кто же ещё? А они с Надей так радовались, когда Наробраз прислал подкрепление!

— Товарищ Усольцева, вы меня слышите? — гаркнула над ухом Балясина. — Вы поняли, что с сегодняшнего дня я отстраняю вас с Вешняковой от работы.

До Фаина не сразу дошёл смысл сказанного. Как отстраняю? Почему? За что? Ведь детям хорошо в детском саду, их любят, о них заботятся, и это главное в воспитании!

Она подняла глаза на раскрасневшееся лицо Балясиной с белыми пятнами на скулах. Та, не мигая, встретила её взгляд.

— Думаю, товарищ Усольцева, что вам ещё предстоит разбирательство в комсомольской организации.

Она несколько раз подряд глубоко затянулась папиросой, неопрятно роняя на юбку столбики пепла.

Опустив голову, Фаина тупо посмотрела на свои ботинки, вокруг которых расплывалась грязная лужа. Оправдываться, просить, спорить не хотелось. Пусть всё идёт своим чередом. Но тут её пробила мысль о Наде, и Фаина резко выпрямилась.