Многая лета

— Зря вы так, товарищ председатель, мы трудимся в поте лица. Вот, полюбуйтесь, — он обвёл рукой стены лавки, словно их чистота была исключительно его заслуга.

— Ты, Файка, буржуям спуску не давай, — сказал Тетерин, когда Фаина вышла за ним на крыльцо. — Их надо в кулаке держать, иначе снова сядут на шею трудовому народу. Ты поставлена над ними начальницей, вот и гоняй их в хвост и в гриву, как прежде они нас. Отошло их времечко!

Через арку двор насквозь продувался весенним ветром. Он шутя сковыривал с крыш слежавшиеся остатки снега, что растекались по земле грязными лужами. В ярком полуденном свете Фаина заметила мокрые сапоги Тетерина и потёртые рукава на тужурке. Он поднял воротник.

— Ну ладно, я побежал. Надо ещё организовать очистку канализации, а то не сегодня-завтра подвалы зальёт талым снегом. Будет время — загляну к тебе. Доложишь обстановку.

То ли день выдался удачным, то ли солнце резко поворотило на лето, то ли ветер что-то нашептал, но только работа в будущем детском саду внезапно стала спориться без сучка и без задоринки.

— Как вас по батюшке? — прощаясь, спросила Марина Александровна.

— Михайловна. А вам зачем? — не поняла Фаина. — Меня все Файкой зовут.

— Так вот, Фаина Михайловна, — Марина Александровна водрузила на нос пенсне и с высоты своего роста посмотрела на Фаину сверху вниз, — если вы собираетесь стать педагогом, а тем паче начальствовать, то навсегда забудьте про Файку. — Её голос зазвучал железными нотками. — Вы должны именоваться только Фаиной Михайловной и никак иначе. Уяснили?

Не дожидаясь ответа, Марина Александровна скупо кивнула и побрела в Домкомбед получать заработанный за день талон на фунт хлеба.

* * *

За зиму продразвёрстка почти вчистую разорила крестьянство. Продовольственные отряды шныряли по губерниям из села в село, изымая запасы до последнего зёрнышка. Кое-где народ пытался бунтовать, но зачинщиков сразу расстреливали, не глядя, кто перед ними — мужик ли, баба беременная или малец от горшка два вершка. К весне оказалось, что сеять нечего, а голод, как известно, не тётка, и деревня хлынула в город.

Так во дворе Свечного переулка появился петух. Увидев гостя, Фаина так и охнула:

— Что за чудо! Не снится ли мне?

Белый, с рыжими подпалинами по горлышку, кочеток неспешно прогуливался вдоль подвального окна и ковырял носом сырую землю. Когда петух поворачивал голову, то гребень на петушиной голове колебался ярким красным огоньком, от которого Капитолина пришла в полный восторг.

— Мама, мама! — Она показывала на петуха пальцем и подпрыгивала от нетерпения. — Дай! Дай! Дай!

— Ишь какая проворная. Сразу дай! Петух-то у нас клевачий! — заметила молодуха в тяжёлых сапогах, что, видно, долго месили грязь на раскисшей дороге. Весна стояла ой какая мокрая. Почитай, каждый день дожди.

Перехватив взгляд Фаины, молодуха скинула с плеча мешок с мягкой рухлядью и пристроила его на выступ подоконника.

— Обустраиваюсь на новое место жительства, — она похлопала по карману юбки, — начальник ваш ордер выписал, куда путь держать. — Запрокинув голову, молодуха обозрела верх четвёртого этажа: — Ну и высотища! Поди, голову кружит на такой верхотуре обитать.

В этот момент петух забил крыльями и выдал длинную трель с переливами хрипотцы. Фаина уж и не упомнит, когда в последний раз слышала кукареканье. Разве что у крёстной, в глуши Крестовского острова, сплошь застроенного бедняцкими избами. И сразу показалось, что кругом не разорённый революцией Петроград, а деревенская улица с плетнём, на котором сушатся крынки. И сладковато тянет хлебным дымком из печных труб, и крёстная с подойником идёт из хлева и зовёт: «Бери кружку, Файка, пей, пока молоко живое!»

Петух словно почувствовал свою власть над мыслями зрителей и гордо выкатил грудь с пёстрыми перьями. От восхищения Капитолина пронзительно взвизгнула.

— Никак твоя девчонка петухов раньше не видала? — удивилась молодайка. — Ну и дикие же вы здесь в городе! Может, она и корову никогда не встречала?

— Нет тут коров, — ответила Фаина, — и коз тоже нет. Только на картинках.

Молодайка пригорюнилась:

— Эх, надо было кур с собой захватить! Думала, прикуплю у соседей! Я и петуха-то взяла только потому, что он у нас приставучий, навроде собачки — куда ты, туда и он. Как же теперь быть? Как быть? Не знаешь, кто тут курей разводит? Не может быть, чтоб во всём Петрограде кур никто не держал! — Она лихо подбоченилась. — Ну, да не беда! Я знаешь какая бойкая! Ежели что решу, то от своего никогда не отступлюсь. Сказала разведу кур — значит, разведу!

Новосёлку звали Нюрка, и слово своё она сдержала. К середине лета в квартире бывшего надворного советника Окунева заквохтали куры, а когда сам Окунев обратился с жалобой в Домкомбед, то туда ворвалась разъярённая Нюрка и долго орала, что не для того, мол, мы за свободу стояли и царя скидывали, чтоб в квартире нельзя было кур держать. Потому как любому пролетарию домашняя скотина друг, товарищ и брат.