Много добра, мало зла. Китайская проза конца XX – начала XXI века

Баотянь приходился мне дядей, но мы с братом никогда так к нему не обращались, а называли просто по имени. Более того, мы не только не называли его дядюшкой, но в душе даже сторонились такого родственника. Помнится, в детстве я и мой старший брат частенько ссорились с другими ребятами. Однажды, когда во время перепалки один из наших соперников уже не находил, как огрызнуться в ответ, то, задумавшись, вдруг напомнил, что Баотянь приходится нам дядей. Это очень разозлило нас с братом, мы бросились на мальчишку и жестоко избили его.

Но хотя мы и не признавали его родственником, я не мог пройти мимо упавшего старика, иначе это стало бы мне укором на всю оставшуюся жизнь. Ведь в глазах окружающих я оказался бы непочтительным и меня вспоминали бы самыми последними словами. Поэтому, когда я увидел Баотяня на земле, то, несмотря на колебания, все-таки поспешил к нему.

Подойдя поближе, я заметил, что на лице упавшего Баотяня не было ни кровинки. Свои штаны он обмочил, и от него жутко воняло. Точно дохлую собаку, я перетащил его на кровать, налил стакан горячей воды и попытался напоить. Он открыл рот, однако ни капли проглотить не смог, вся вода стекла прямо ему на одежду.

Сначала я подумал, что ему просто нужно очухаться и он понемногу отойдет. Но, заглянув к нему чуть позже, я увидел, что он обделался под себя. Едва я зашел в комнату, в нос мне ударила жуткая вонь. Приподняв одеяло, я увидел желтую жижу. Я тотчас выбежал на улицу, где присел на корточки и стал блевать, меня вывернуло чуть ли не наизнанку, казалось, даже кишки вышли.

Больше всего на свете мне не хотелось снова заходить к нему в комнату, но Баотянь был не в силах встать с кровати, поэтому я не мог не убрать за ним. Меняя белье, я все время старался зажимать пальцами нос, в противном случае я бы просто помер. Мне было непонятно, как у такого старого человека могли быть настолько зловонные испражнения.

Когда рассвело, я пошел к врачу и попросил, чтобы тот поставил старику капельницу. Баотянь даже бровью не повел, когда ему в вену ввели иглу, словно протыкали вовсе не его кожу. Пока ему вливали лекарство, он вроде как несколько ожил, однако, когда капельница закончилась, Баотянь снова угас. В общем, никакого эффекта. Прошло несколько дней, и врач перестал ставить капельницы. Со скорбным лицом он потянул меня во двор. Я справился о состоянии Баотяня, и он, покачав головой, ответил, что старик совсем плох, плох настолько, что можно уже готовиться к похоронам.

Этот старый хрыч при жизни не завел ни жены, ни детей, и на старости лет мы остались единственными, кто должен был провожать его в последний путь. И как бы меня это ни возмущало, выбора у меня не было. Коль скоро других родственников он не имел, теперь я должен был оставаться у его постели. В противном случае я бы и глазом не моргнул, пусть бы даже его тело досталось на съедение бродячим псам.

С каждым днем Баотянь становился все слабее, словно кто-то вытягивал из него жизненные силы. Его кости обтягивала только посеревшая дряблая кожа. Я дежурил у постели, боясь отойти от старика хоть на шаг. Видя, как он тает прямо на глазах, я понимал, что ему остались считанные дни.

Вот уже несколько раз мне казалось, что он коченеет и дыхания его уже не слышно, имелись все признаки, что старик отходит. Однако только я собирался бежать и звать на помощь кого-нибудь из соседей, как глаза его медленно раскрывались, мне даже становилось не по себе. Проводя время рядом с ним, я не решался задремать. И спустя несколько дней меня от недосыпа уже пошатывало. Я не мог понять, каким образом такой ослабший человек так долго держался в этом мире. Я чувствовал, что вот-вот сойду с ума. Если Баотянь и дальше продолжит в том же духе, я определенно отдам концы раньше его.

В тот вечер, когда я дремал, сидя у постели Баотяня, он вдруг заговорил со мной и попросил позвонить старшему брату с просьбой поскорее приехать. На мой вопрос «зачем?» Баотянь только широко раскрыл рот и с трудом снова произнес ту же фразу:

– Позвони брату… пусть поскорее приедет!»

Видя, как ему тяжело, я попросил его не волноваться, заверяя, что завтра обязательно выполню эту просьбу. Я также сказал, что сегодня звонить брату уже поздно, да и телефон у него наверняка отключен.