Много добра, мало зла. Китайская проза конца XX – начала XXI века

У брата процесс шел с перерывами, его струя вышла неказистой, из-за чего он мне проиграл. А поскольку ему это показалось унизительным, он предложил мне еще одно состязание: устроить заплыв и посмотреть, кто быстрее доплывет до противоположного берега. Точно две лягушки, мы практически одновременно запрыгнули в воду и поплыли наперегонки. Когда я оказался примерно на середине, у меня вдруг свело судорогой ногу, и я начал тонуть. Я позвал на помощь. Брат же, наверное, подумал, что я просто хочу отвлечь его, и никак не отреагировал. Я почти потерял сознание, когда рядом показался Баотянь. Прямо как был, в одежде, он кинулся меня спасать. Послышался оглушительный всплеск, словно в воду упал тяжелый снаряд. Он молниеносно подплыл ко мне. Когда Баотянь уже поравнялся со мной, я мертвой хваткой уцепился за него руками и ногами. Он изо всех сил пытался добраться до берега. Быстро вытолкнув меня на берег, Баотянь едва выбрался сам.

Пока я предавался этим воспоминаниям, брат предложил мне идти спать, сказав, что сам посидит с Баотянем. Я решил заглянуть к старику, и вместе с братом мы вошли к нему в комнату. Внутри стояла такая тишина, что было слышно сиплое дыхание Баотяня. Словно полуторалетний малыш, он свернулся калачиком под одеялом. Глаза его оказались закрытыми, как у спящего. Брат отправил меня отдохнуть. Я поправил одеяло Баотяню и предупредил брата, чтобы он в случае чего тут же звал меня.

Словно подкошенный, я повалился на кровать. Хотя я очень утомился, уснуть мне никак не удавалось. Мой мозг, словно потерявший контроль механизм, продолжал непрерывное вращение шестеренок, между тем как тело лежало без всякого движения, больше напоминая старый мешок. Так я и мучился, пребывая в этом взбудоражено-коматозном состоянии. Чтобы заснуть, я уже и баранов пытался считать, но сон ускользал, как изворотливая лиса от расставленных капканов.

Я вертелся на кровати, словно какой-то червяк. Тараща глаза, я видел вокруг только полную темноту. Это состояние полузабытья было просто невыносимым, казалось, еще немного, и я сошел бы с ума.

У меня просто руки чесались взять кирпич и треснуть им себя по затылку, чтобы забыться и наконец передохнуть. Не знаю, сколько продлились мои мучения, но в тот самый момент, когда я оказался на пределе, послышались торопливые шаги, вслед за этим хлопнула дверь, и до меня донесся растерянный крик брата:

– Вставай скорее, брат скорее, вставай!

Голос брата подействовал на меня как колыбельная, вдруг стал наваливаться сон. Я даже почувствовал, как потяжелели мои веки. Вот он и пришел, долгожданный сон, мне по-настоящему захотелось спать. Однако снаружи не утихали громкие всхлипывания брата:

– Вставай же скорее, слышишь? Скорее, старик уже дух испускает…

2

Мне позвонил младший брат, сообщив, что Баотянь уже совсем плох, и попросил, чтобы я приехал домой. Я поинтересовался, осматривал ли его врач, на что брат ответил, что осматривал и даже два дня ставил ему капельницу. Однако, поскольку улучшений не появилось, врач посоветовал готовиться к похоронам. Я замолчал, обстоятельства представлялись несколько затруднительными, ведь, случись что с Баотянем, отправлять его в последний путь, разумеется, придется мне и младшему брату.

Заметив мое молчание, брат тут же пояснил, что идея с моим возвращением принадлежит не ему, а старику. Похоже, Баотянь хотел сообщить что-то важное. Это меня удивило, я спросил, что именно он хотел рассказать, но брат тоже оказался в неведении. Однако он обмолвился, что если я не приеду, то ничего страшного. Подумав, я все-таки сказал, что приеду, ведь, как ни крути, а кроме нас, у Бао-тяня на этом свете других родственников не было. Брат также добавил, что старик уже очень долго не поднимался. Несколько раз казалось, что он умирает, но этого все никак не случалось, а тут еще попросил позвонить и сказать, чтобы я приехал.

По интонации младшего брата я понял, что того тяготит сложившаяся ситуация с Баотянем, который все никак не мог умереть. Старик не оставил после себя никакого потомства, поэтому провожать его в последний путь предстояло нам. Чтобы заниматься писательским трудом, я подался в большой город, и все заботы о Баотяне, естественно, легли на плечи младшего брата. Затянувшийся уход за больным могут вынести только почтительные дети, и случись мне ежедневно ухаживать за таким человеком, как Баотянь, то и меня посещали бы всякие мысли.

Поговорив с братом, я тут же поспешил на автовокзал. На мое счастье, еще не ушел последний автобус до уездного центра. В дороге я все размышлял, зачем же Баотяню понадобилось увидеть меня. Хотя он и считался нашим кровным родственником, мы не жаловали его. О чем же в таком случае он мог мне поведать? Я долго думал об этом, но на ум ничего не приходило.