Много шума из-за тебя

Я скорчила гримасу, но она была права. Единственное, мне не удалось научиться водить там, но от помощи Роана с покупками я отказывалась, потому что хотела заниматься этим сама. Магазином управляла сама, без чьей-либо помощи.

– Хорошо, может быть, я и не отказывалась от нее. Полностью. Но все равно я не прислушалась к себе.

Мама внимательно на меня посмотрела.

– Ты думаешь это слабость – считать человека своим «домом»?

– Никто не должен полагаться на кого-то в этом плане. Дом должен находиться за пределами другого человека. Это слишком ненадежно. Если ты потеряешь человека, то потеряешь и дом.

– Что ж, не хочется тебя расстраивать, но такова жизнь.

– Мам…

– Нет. Это делает тебя человеком. Мы находим людей, влюбляемся в них, и они становятся нашим домом. Работа, дом – все может поменяться, но только когда мы теряем человека – только тогда пропадает ощущение привязанности к месту. Не к осязаемому месту, а к месту здесь, – она коснулась своей груди там, где было сердце. – Твой отец стал моим домом, когда у меня его не было, и мне было трудно потерять его, потерять этот якорь. Это опустошило меня. И да, это сделало меня слабой, потому что с тех пор я барахталась в этом безымянном море и меня сносило волнами каждый раз, когда жизнь становилась трудной. А все потому, что я потеряла свой дом, когда потеряла твоего отца. Но тогда я забыла, – мама схватила меня за руку, – что ты тоже была моим домом, так же, как и он. Мне потребовалось несколько курсов в реабилитационных центрах и слишком много времени, чтобы понять это, – она крепче сжала мою руку, мне даже стало больно. – Не повторяй мою ошибку, Эви. Я вижу печаль в твоих глазах. И знаешь что? Моя милая девочка, твой дом все еще где-то там. Он все еще там.

– Как… – мне стало трудно дышать. – Как мне узнать, что это он – мой дом?

– Ты не была бы сейчас так раздавлена, если бы это было иначе.

– Мам… он в Англии, – напомнила я ей.

Она грустно улыбнулась.

– Знаю. Но это решение не касается меня, Фила или Грир… оно касается тебя. В кои-то веки, Эви. Все, что меня волнует, – это твое счастье. Что такое океан для семьи?

– Думаю… – мой желудок сжался, – думаю, я действовала импульсивно. Глупо, импульсивно, и я… я была так обижена и расстроена. Но они были правы. Нужно было дать себе время все обдумать. Но мне просто хотелось сбежать. Я ранила его. Я тоже ранила его.

– Ты прощаешь его?

Та ложь все еще причиняла мне боль, поступок Роана пошатнул мое доверие к нему, и не было никакой волшебной палочки, кроме времени, чтобы исправить это. Но мысль о том, что мы больше никогда не увидимся, была невыносимой.

– Я люблю его, – признание слетело с моих губ. – Мне жутко не нравится быть так далеко от него. Узнав, что он от меня скрывает, я стала думать только о назойливом тихом шепоте в моей голове, который раздавался с тех пор, как мы познакомились. Шепот говорил мне, что он слишком хорош, чтобы все это оказалось правдой. И я позволила этому шепоту разрастись во что-то большое и темное… Но быть вдали от него… Я чувствую себя дурой из-за того, что бросила его из-за этой лжи. Глупой маленькой лжи. Помню, однажды он сказал мне, что был так счастлив со мной, что ему было страшно. Теперь я понимаю. Ему было трудно сказать мне правду, потому что он боялся, что я уйду. Трудно злиться на кого-то за то, что он так сильно любит тебя, что ведет себя как идиот. Так что – да, я прощаю его.

– Значит, и он тебя простит.

– А если нет?

– Тогда он дурак. И я буду здесь.

Я крепко обняла маму, мы покачивались на качелях, и осколки моего сердца, принадлежавшие ей, стали собираться в одно целое, а вслед за ними и те осколки, что принадлежали Роану. Настроение постепенно улучшилось, и вскоре я уже мысленно перенеслась в Англию еще до того, как оказалась там физически.

Глава двадцать восьмая

Организуя свой переезд в Англию, я выяснила, что Пенни еще не выставила магазин и квартиру на продажу.

– В глубине души я знала, что ты позвонишь, – заявила она, когда я позвонила, чтобы сказать, что хочу продолжить процесс покупки. Мне пришлось извиниться за то, что потратила ее время впустую, и пообещать, что на этот раз сделка будет доведена до конца.

Пенни пообещала никому не говорить, что я возвращаюсь, и сдержала свое обещание.

Роан мог не простить меня за то, что я сбежала от него, но это не означало, что мне не стоит переезжать в Англию. На расстоянии обман жителей деревни предстал в ином свете. Они так поступили не со зла. Даже наоборот. Грир была права. Они хотели, чтобы я, чужой человек, стала одной из них, и это в действительности было пусть и странным, но очень приятным комплиментом.

И я бы плюнула в лицо тому, кто сказал бы, что это не так.

Я все еще считала, что они поступили неправильно, но разве я сама не вмешивалась в их дела с исключительно добрыми намерениями?

Как иронично.

Вне зависимости от того, даст ли мне Роан второй шанс, я переезжала в Альнстер. Я брала на себя риск, что, если мы не окажемся в итоге вместе, вся деревня может на меня ополчиться.