Много снов назад (СИ)

Рози в голове сложила вместе ещё несколько паззлов, что помогали лучше рассмотреть картину прошлой жизни Дугласа, которую он хранил, как зеницу ока, не жертвуя своим доверием ради неё, сделавшей подобное для него. Николь изменила ему с Карлом. Карл был виновником его увольнения. В этом могла быть некая последовательность и взаимосвязанность, но догадок было мало. Они были пустотой, которую нужно было заполнить действительными доказательствами, чтобы не только утолить свой интерес, но прежде всего узнать лучше Дугласа, каким он был до встречи с ней.

***

У Дугласа было дурное предчувствие, будто Рози врала не просто так, а вбила в голову очередное дурацкое намерение, о котором он не мог даже подозревать. Её заверения не имели смысла, поскольку он был в некоем сговоре с её подругой, беспокойство которой передалось отчасти и ему самому. Девушка рассказала не так уж много, всего лишь показала страницу некоей Чарли Голдберг и описала отрешенный вид подруги, взывающий к подозрениям. Кроме того обоим не давала покоя мысль о разобщенности вранья, насчет места пребывания. Скорее всего, Рози не была ни в Нью-Йорке, ни в Гарварде.

Дуглас пытался понять причину её вранья прежде, чем как следует обдумать его основания. Что она делала и зачем? Притворялась ли кем-нибудь или просто блефовала? Мысль о том, что с ложью Рози справлялась отличительно плохо, почему-то была утешительной. Разоблачение должно было повлечь скорое возвращение. Оно непременно расстроило бы её, но проучило бы не лезть в чужие дела, не пытаться исправить то, что к ней не имело отношения, не жертвовать временем и силами ради пустоши и бессмыслия. Если бы Рози просто нашла в себе благоразумие выбросить из головы детские проделки и шалости и вернулась, ему было бы гораздо спокойнее. И он бы ни за что не спрашивал бы её ни о чем, даже не пытался бы узнать, оставив неприятности в прошлом.

Она сбила его с толку своим признанием. Оно было милым, честным, переворачивающим душу наизнанку. Дуглас не был уверен, что испытывал подобное когда-либо, но её слова нашли в нем отклик. Приятные волнения и трепет длились короткие секунды, прежде чем их снова сменили неуверенность и страх перед лицом ответственности за чувства, что были больше физической близости. Он понимал, что сам нарушил её покой, да и сам на некоторое время ощутил прилив вдохновения к жизни и долгожданное спокойствие души.

Ему стоило ответить тем же. Так было бы правильнее по отношению не только к Рози, но и к себе. Прежде все слова любви были пустыми и принужденными. Вряд ли хоть одно его признание было полно искреннего чувства, что теперь заполняло его доверху. Дуглас любил Рози, но слов для этого было слишком мало, хотя ей было бы достаточно и их.

Тем не менее, Рози не давала шансов себе доверять. Её признание имело дух отчаянья. Немного позже он даже сумел придать ему чувства вины.

Дуглас ввел в поисковике имя Чарли Голдберг и после нескольких часов усердного поиска отыскал её имя в списке прошлогодних выпускников Гарварда. Надеяться на то, что указанным было имя именно той самой девушки, которую он пытался отыскать, было крайне глупо и самонадеянно, поэтому он позвонил в приемную декана и запросил письменный список выпускников, что ему прислали два дня спустя. Вопреки тому, что в электронной базе имя Чарли числилось, в подлинных документах его не было, что имело смысл подозревать, что это была одна из проделок Рози.

Чарли была обозначена, как выпускница юридического факультета, что не могло быть случайностью. Догадка о том, что Рози намеревалась выведать что-то о нем самом, пронзила насквозь молнией. У Дугласа будто заново открылись глаза на происходящее.

Рози несколько раз настойчиво выпрашивала правду, словно та действительно имела значение, когда он раз за разом отказывался делиться тем, о чем хотел забыть, вычеркнув неприятные воспоминания из жизни раз и навсегда. В некоей мере прошлое определяло то, что было у Дугласа теперь, и каковым был он сам, но это казалось чем-то неважным, в свете того, что кроме Рози в Филадельфии у него было более других забот.

— Я хотел бы отлучиться на несколько дней, — ошеломил Гудвина, ворвавшись в его кабинет в коем-то веке первым. Тот вежливо указал ему на кресло напротив, но у Дугласа не было ни времени, ни желания сидеть и болтать по душам о разном. По крайней мере, точно не с Гудвином. — Нужно на некоторое время уехать в Вашингтон.

— Надеюсь, ты не вздумал нас бросать, — Гудвин смешно нахмурился, ещё раз указав Дугласу на кресло, что тот уже не мог игнорировать.

— У меня вряд ли была бы такая возможность, как бы сильно мне того не хотелось, — едкое замечание вызвало на лице мужчины глупую улыбку. Он не мог принять это иначе, как шутку. — Я всего лишь зашел предупредить.

— Ты выбрал себе ассистента? — Гудвин отодвинул рассматриваемые бумаги, снял очки, аккуратно сложил их в кожаный чехол. Он был рад тому, что Дуглас пришел к нему, что было большой редкостью. Обычно, его приводило в этот кабинет лишь распоряжение или просьба зайти, что он делал неохотно, как и сейчас.