Много снов назад (СИ)

— Нет, — серьезно признался Дуглас, для убедительности посмотрев Кэрол в глаза. И отвернулся прежде, чем она могла бы уловить момент, обманчиво обнадеживающий, в котором сам мужчина не находил ровным счетом ничего. У него не было привычки обманывать чьи-либо чувства. И если бы Кэрол не была раздавлена тяжестью прошлого, которое для него не имело какого-либо значения, он бы с ней даже провел ночь. Только её обещание не находить в этом чего-то большего, стоящего продолжения, было бы равносильно обманчивым, если бы он сам пообещал обратное.

— Жаль, что тебе так и не удастся увидеть дом Гудвина. Это место стоило бы твоего внимания, — усмехнулась Кэрол, когда он открыл перед ней двери такси. Дуглас учтиво взял женщину под руку и повел вперед. — Хотя, как его любимчик, ты скоро там окажешься. Ставлю сотку, что в течении недели Гудвин пригласит тебя на семейный ужин.

— И проиграешь, потому что он уже это делал.

— Ты врешь, — она укоризненно посмотрела на него, будто действительно в это не верила. На деле же Кэрол играла свою роль, и эта игра была настолько безвкусной, что даже по-своему его забавляла. — Когда это случилось? — женщина толкнула его игриво в плечо.

— Буквально на первой неделе.

— Меня он пригласил лишь спустя три года, — к ней вернулся обиженный детский тон. Избежать дальнейшего разговора, что всё больше выдавался ему неудобным, удалось лишь потому, что они оказались у входа в ресторан, где охранник принялся проверять их имена.

Всё это по большей мере смешило, нежели удивляло. Подобная напыщенность была излишней, покуда едва ли в ней кто-то нуждался. Дуглас отдавал себе отчет в том, зачем подобные пиршества устраивались, но в то же время искренне отказывался понимать их истинную ценность, в которой не находил и малейшего смысла. Гудвин был из тех людей, которые до сумасбродной одержимости пеклись о том, чтобы о них хорошо думали, наивно отказываясь понимать, что всякая пышность выставляла их в глазах общественности дураками. Ценителями показной жизни были лишь те, кто другой не умел жить.

Дугласа немало удивило лишь то, как искренне удивлялись подобной показушности остальные люди, в частности Кэрол, которая будто бы приросла к его руке. Во всем он находил лишь пустоту и фальшь. Красивая обертка скудной жизни, у которой имениннику не хватало смелости проводить достойно. Гудвин будто пытался впечатлить всех до единого тем, чему, похоже, смог удивиться сам. Внешнее убранство зала было поразительно изысканным и всё же избавленным вкуса.

Дугласу было неприятно находиться среди этого общества. Он пытался выискать хоть одно скучающее лицо в толпе, но либо был невнимательным, либо его окружали сплошь одни дураки. Он отчаянно отказывался верить в последнее, а потому не прекращал упорных поисков.

— Да кого ты выглядываешь? — удивленно спросила Кэрол, когда они ненадолго задержались у стола с подарками, пытаясь найти место для собственных. Женщина за это время успела обследовать и другие, пока не обратила внимания на Дугласа, за руку которого снова цепко взялась.

— Всего лишь пытаюсь понять, какой из столиков наш, — недовольно пробурчал он. — Я и не знал, что у Гудвина так много друзей.

— Они ему такие же друзья, как мы с тобой, — её смех утонул в общей суете, что хоть была неспешной, но всё же чувствовалась. Они направлялись к столику, и по пути Кэрол то и дело мило улыбалась незнакомым ему людям и приветливо кивала, хоть им, кажется, до неё не было никакого дела. — И всё же с каким шиком он всё провернул в этот раз, — продолжала изумляться женщина, оглядываясь вокруг.

Посреди просторного зала высилась ледяная скульптура, которую должны были непременно убрать на время танцев. Музыканты уже заняли свои позиции, разодетые так, будто должны были выступать не меньше, как для самой привередливой публики всех Штатов. Столы были убраны в не менее праздничное одеяние, чем люди, в волнении обменивающееся впечатлениями, что были непременно у каждого.

— Надо же, они усадили детей вместе с нами, — Кэрол вздохнула с тяжестью. Дуглас уселся, когда она прежде обошла весь стол. Ему более обременительно было её общество, а не людей, по отношению которых у него было немало безосновательных предубеждений, которым мужчина старался не внимать. Более его удивляло, как Гудвин не усадил детей рядом с собой. Хоть те и были взрослыми, но всё же.

Дуглас оглянулся, лишь чтобы проверить, кто занимал столик именинника. Кроме самого Гудвина, остальных он не сумел распознать. Большая часть мест ещё пустовала, а потому это было глупо. Едва словив на себе взгляд Дугласа, Гудвин тут же поспешил поздороваться с ним. Ему предстояло уделить крохи внимания каждому из гостей, и его это не могло миновать.