Много снов назад (СИ)

Они пришли в небольшую закусочную, под завязку забитую людьми, где парень умудрился зарезервировать столик, чего ранее там никогда не делали. Был холодный февраль, но внутри оказалось достаточно жарко, чтобы Рози почувствовала себя не комфортно. Когда они расположились за столиком и начали непринужденную беседу, девушка едва смогла расслышать хоть слово, а потому нелепо переспрашивала по нескольку раз, пока терпению не пришел конец, и она поднялась с места и поспешила уйти. Парень быстро догнал её, только чтобы проводить домой. По дороге ещё пытался разговорить, но попытки эти были тщетны. А когда он стал говорить о себе, к тому же вторя переписке, она вовсе в нем разочаровалась.

Рози заблокировала номер парня в тот же день, а он больше и не пытался с ней иначе связаться. И это вовсе не подкосило её самооценки, просто она лишний раз решила, что не согласиться хоть на одно свидание прежде, чем человек сумеет ей понравиться. По-настоящему задеть, как это ненароком сделал Дуглас.

Девушка тянулась к нему, как цветок к солнцу, без опасения сгореть дотла. Ей хотелось поцеловать Дугласа так отчаянно, что она теряла голову в облаках грез, в которых её мягкие губы касались его. Рози буквально чувствовала прикосновение шероховатой щетины к её щекам, сухость губ и теплоту влажного языка внутри своего рта. Растворялась в нежном чувстве, в котором не было ничего настоящего, кроме самого Дугласа.

Ещё никогда так отчаянно Рози не хотела оказаться в голове другого человека. Достаточно было бы узнать, хотел ли мужчина того самого или мог хотя бы предполагать, как однажды поцелует её с той же страстностью, с которой она сама хотела это сделать. И в то же время Рози не могла избавиться от чувства, будто Дуглас воспринимал её не иначе, как ребенка, как бы усердно она не пыталась доказать свою зрелость.

И всё же ситуация, в которую угодил Гудвин, никак не шла из ума. Они позволяли себе ненадолго забыть об этом в компании друг друга, что поражало всякий раз, как им это удавалось, так как Гудвин был своего рода их связывающим звеном. Рози могла ненавязчиво спросить, как продвигалось дело, но в остальном, они пытались об этом не говорить, дабы призрак мужчины не мельтешил, создавая преграду, невидимые стены которой разделили бы их порознь. Их отношения и без того напоминали американские горки, с чем пора было прекращать.

Гудвин пригласил Дугласа на ужин к себе домой, что было явно не жестом доброй воли, а скорее крик утопающего прийти к нему на помощь. Он согласился на это неохотно, потому что на следующий день ему предстояло проведение первого экзамена, но, кажется, Гудвину было плевать на это.

— Тебе не к чему готовиться. В конце концов, ты уже знаешь ответы на все вопросы, — мужчина неуверенно усмехнулся, резанув хриплым неуверенным смехом слух Дугласа, которому не оставалось ничего другого, как примкнуть на предложение.

Кэрол не преувеличивала. Двухэтажный дом Гудвина действительно выглядел большим, хотя скорее всего дело было в том, что тот располагался чуть под углом на самой вершине холма. Он ничем не отличался от остальных домов, что были в этом районе, но всё же несколько выделялся именно своим расположением.

Дуглас остановился у ворот и нажал на звонок. Голос Гудвина, появившейся будто из ниоткуда, его испугал. С напускным радушием тот поприветствовал гостя. Три коротких сигнала, и ворота открылись.

Передний двор был пустоват. Не было ни разросшегося сада, ни заброшенной детской игровой, ни единого садового гнома или даже дерева. Просто ровно подстриженный газон, на котором скучающе лежал тонкий слой первого снега, напоминающий сахарную пудру, сыплющуюся через облачное решето. Он прошел по мощенной дорожке к дому, на крыльце которого заметил кресло-качалку, где кто-то (скорее всего сам Гудвин) оставил теплый плед, а рядом небольшой журнальный столик, на котором было оставлено несколько книг.

Двери открыла милая женщина, с которой Дуглас вежливо поздоровался. Она ничего не ответила, лишь наклонила немного голову вниз в подобии приветствия, а, заперев за ним двери, вовсе где-то скрылась. Не сложно было понять, что она была несговорчивой экономкой. На ней и наряд был соответствующий. Дуглас полагал, что все эти чопорные чёрные платья с милыми кружевными фартуками успели отойти в прошлое, но Гудвин очевидно имел собственное представление обо всем.

— Наконец-то, — мужчина поспешил навстречу к Дугласу, который вдруг растерялся, не зная, где было лучше оставить пальто, промокшее насквозь из-за снега, влагой оседающего на легких. Пробормотав под нос едкий комментарий на счет экономки, Гудвин взял верхнюю одежду гостя и спрятал в шкаф. — Ужин ещё не готов, но мы найдем о чем побеседовать.

Подталкивая Дугласа ненавязчиво вперед, мужчина подводил его к своему кабинету, как внезапно перед ними выросла фигура женщины, лицо которой было прекрасно ему знакомо. Судя по радостному выражению её лица, не сложно было догадаться о том, что и она узнала его без лишних затруднений.