Многоликая Индия

Особенной доблестью отличались в этих битвах нихалги — орден сикхов, которые не должны умирать своей смертью, по должны искать свою гибель в бою. Этот орден возник еще при жизни гуру Говинда — по преданию, он был основан одним из его сыновей. Ннханги отказывались от семейной жизни, от всякой хозяйственной деятельности, от всего, что не было связано с боем пли с подготовкой к бою. Во всех битвах они были первыми в строю хальсы, они бросались в бой там, где все готовы были отступить, они пробивали брешь в рядах наступающих врагов, устилая своими телами путь сикхов к решающему и победному удару. Были случаи в истории сикхских вони, когда перед небольшими отрядами нихангов, налетавшими в слепой и безудержной ярости, в панике рассеивались превосходящие их по численности и вооружению силы врагов. Славным был путь нихангов до воцарения Ранджита Синга, и новые лавры стяжали они себе в дни его правления: имена их вождей Пхула Синга и Садху Синга знает каждый сикх в современной Индии.

Сложную политику вел Ранджит Синг. Он привлекал к себе на службу и брахманов, и низкокастовых, и гималайских жителей — турков, и представителей одного из кашмирских народов — догра, и европейских офицеров — французов, англичан, итальянцев, венгров, и американцев. Он шел на все для упрочения своей власти и своей армии. Но никакие меры не могли превратить стихийную самоуправную хальсу в регулярную дисциплинированную армию. Солдаты вербовались сразу группами по деревням, и члены каждой такой группы были связаны кровнородственными узами и ставили превыше всех генералов своих традиционных вождей, постоянно поднимая бунты против власти командования и особенно против европейских офицеров, К тому же не было покоя и в покоренных областях — то тут, то там вспыхивали восстания. Не было покоя и при дворе.

Двадцать две жены имел Ранджит Синг, и родственники этих жен спорили за власть, за земли, за влияние при дворе. Семь сыновей он породил на свет, и матери этих сыновей боролись за престолонаследие. Интриговали при дворе и замиренные мисальдары, ослабляя центральную власть своими раздорами. И все же с ревностью следили за нежной привязанностью Ранджнта к юному выходцу из области Джамму, населенной народностью догров, к красавцу Хира Сингу, благодаря которому многие догры стали влиятельными придворными в столице Панджаба.

В это время англичане уяснили себе, что Ранджит успел отвоевать почти лее земли Панджаба и захватил многие из соседних с ним земель и что теперь он может обратить свои взоры и на Дели, и на остальную Индию. Ранджит стремился захватить Синд и выйти к морю, он искал в этом предприятии поддержки англичан, но они упорно отклоняли все его обращения о помощи. Зато, приезжая для переговоров в Панджаб, они проводили тщательную разведку владений Ранджита. И вскоре втянули его в соглашение, по которому пограничные афганцы, сикхи и англичане должны были вместе двинуться на Афганистан, чтобы отнять власть у его правителя Дост Мухаммеда и посадить на трои Шуджу, некогда спасенного Ранджитом. Он подписал соглашение, но сам не успел принять участия в этой операции — в 1838 году его разбил паралич, а в 1839 году он навеки простился со своим дорогим Панджабом.

Жизнь этого человека, его яркая интенсивная натура, его безудержная страстность во всем, его ум и решительность — все это воспевается современными панджабцами так живо, как будто он правил всего каких-нибудь десять лет тому назад. Много книг, стихов в песен написано о нем и о годах его царствования. В памяти народа он остался как самодержавный властитель, умный политик и человек, исступленно любивший жизнь во всех ее проявлениях: он умел ценить красоту, хотя сам был лицом темен, ряб и одноглаз; он умел любоваться ярким блеском чужих нарядов, но сам носил скромные однотонные одежды; он был привязан к жизни, как к самой любимой жене, но без колебаний рисковал собою в каждом бою; сам был безмерно гостеприимен и щедр, но равнодушно относился к дарам и подношениям, даже жену несчастного Шуджи настоятельно просил принять 300 тысяч рупий за отданный алмаз Кох-и-Нур; убивая людей в бою, он ни разу не изрек смертного приговора для тех, кто представал перед его судом, — гак о нем пишут, поют, рассказывают в Панджабе.

При всей противоречивости своей натуры он был именно тем человеком, который был нужен истории для того, чтобы создать единый и независимый Панджаб. После его смерти начался распад его государства. В армии начались раздоры между выборными старшинами и офицерами, судопроизводство больше не следовало букве закона, крестьяне отказывались платить налоги землевладельцам, потому что те произвольно завышали налоги и вели постоянную вражду из-за земель и власти.