Многоликая Индия

Вооруженные до зубов, с лохматыми бородами, в огромных своих тюрбанах, из которых торчат рукоятки кинжалов, они вызывают боязливое восхищение в душах своих соплеменников и служат живыми памятниками собственной своей прошлой славы. Они приходят в деревни и говорят: «Мы голодны», и сейчас же жители выносят нм все требуемые продукты. Они презирают деньги, не имеют их и даже государственным транспортом пользуются бесплатно.

И горе тому, кто ослушается ниханга, возразит ему или хотя бы посмотрит на него косо, — можно заплатить жизнью за такую дерзость. Ниханги убивают без колебаний, потому что сами не боятся смерти.

Ярмарочная толпа в Дамдама была переполнена нихангами. Всю первую половину дня они бродили по ярмарке, спали под деревьями, готовили пищу на кострах, готовили и пили се ой знаменитый бханг — наркотический напиток из тертых листьев какого-то растения с водой. Они давали бханг и своим коням и собакам, Собаки без нужды ощеривались друг на друга, а копи возбужденно ржали и рвались с привязи.

После того как дневной знои стал спадать, вся толпа оживленно двинулась в гурдваре и священному пруду возле нее. Я взобралась с кинокамерой на кучу каких-то белых горячих камней и приготовилась снимать. Отсюда было видно все — и перспектива пруда и дороги, и вход в гурдвару, и кишащая народом площадь.

Это была лучшая точка под солнцем — увы, в буквальном смысле этого слова! — для того, чтобы начинать фильм о празднике нихангов. Моя спина скоро раскалилась, как плита, по зато камера была надежно укрыта в моей собственной тени, и освещение было превосходным.

Наконец вокруг пруда двинулась процессия нихангов. Что это было за зрелище! Впереди на слоне в золоченом паланкине ехал их вождь. За ним в беспорядке скакали на своих опьяненных конях всадники, а за всадниками валом валила толпа пеших нихангов во главе с обязательной пятеркой воинов — «панч пиярэ». Традиционные цвета одежды нихангов — синий и желтый — в самых разных комбинациях окрашивали всю процессию, и, подобно красному туману, ее окутывали клубы рыжей пыли. Все эти краски дополнялись бесчисленными вспышками блеска на остриях копии и на чакрах.

Вот так вот, вероятно, именно так выглядела хальса и в годы средневековья, когда сикхи собирались на бой, готовый разгореться на этой земле, на этой самой земле, где сейчас они проходят в процессии.

А над всем возвышались купола гурдвары, и издалека была видна картина под ее крышей, изображавшая сцену казни двух малолетних сыновей гуру Говинда — замуровывание их в стене.

На этой картине враги с перекошенными от ненависти лицами торопливо клали кирпичи, а два мальчика, уже замурованные по пояс, спокойно стояли, молитвенно сложив руки, и вокруг их тюрбанов сияли нимбы святости.

Проходя мимо этого изображения, ниханги потрясали оружием и выкрикивали угрозы, затем на миг скрывались в гурдваре для молитвы, тут же выходили обратно и устремлялись куда-то прямо по скошенным полям.

Я устремилась вслед за ними.

— Не ходите, — говорили мне. — Разве вы не видите, что это опасно? Посмотрите, ведь даже другие сикхи следуют за ними в отдалении.

Действительно, все держались на расстоянии не меньше трехсот метров от славной процессии. Но мне-то нужен был фильм. Такой возможности больше не будет, видимо, никогда в жизни. И я пустилась догонять моих нихангов.

Почти милю шла я за ними по песчаным полям, прорываясь сквозь тучи пыли, и наконец мы достигли нужного места. По знаку своего вождя вся процессия остановилась, и воины мгновенно выстроились квадратом вокруг недавно сжатого поля. Я как-то невольно очутилась в первом ряду и, оглядевшись вокруг, увидала только ряды колышущихся тюрбанов, бороды да блеск стали. Так женщина кощунственно попала в ряды нихангов, да еще в момент их воинских состязаний. «Хорошо еще, — подумала я, — что я надела сине-желтое платье да волосы догадалась прикрыть синей косенкой. Ух! Как они на меня тем не менее косятся. Что-то будет?» Но раздумывать было поздно, я уже была тут, и надо было снимать.

Как они джигитовали! И сидя, и стоя на седле, и свешиваясь с седла, они скакали с копьями наперевес, подхватывали копьями разложенные по полю пучки травы, поражали на скаку любую цель. Во все стороны по полю носились молодые неоседланные лошади, выпускаемые на состязания на предмет «обучения примером». В разных концах поля ниханги исполняли обрядовые воинские пляски, обязательные перед началом рукопашных схваток, затем, прошептав краткую молитву, преклоняли колено перед разложенными йа чистых полотках мечами и кинжалами, брали их и вступали в жаркие поединки друг с другом.

В воздухе описывали сверкающие траектории стремительно летящие вращающиеся чакры, и, куда ни посмотри, всюду сталь звенела о сталь, раздавались боевые вскрики, вздымалась пыль под босыми ногами воинов.