Многоликая Индия

«Если маратхи едины, непобедима Махараштра». И что бы ни происходило в дальнейшем в истории маратхов, они уже не могли забыть, что сплоченность и высокий патриотизм помогают одолеть любого врага.

Не было равных Шиваджи среди воинов его времени.

Но, как и у всех правителей-индусов, у Шиваджи были советники-министры. И главные из них, именуемые пешвами, не были из касты маратхов, а были брахманами. Они принадлежали к той касте, в обычаях которой было направлять руку царей, руководить царями, использовать влияние на царей. Эта каста умела держать в повиновении парод, заставляя его строго блюсти кастовые обычаи и предписания и не стремиться к приобретению знаний, потому что это разрушило бы ореол всеведения и святости, сиявший в течение веков над головою каждого брахмана.

Пешвы верно служили Шиваджи до тех пор, пока он отвоевывал у мусульман земли, восстанавливал храмы и возвращал брахманам их власть и силу. Но когда он стал слишком независим, отдалился от них, первейших из своих советников когда приблизил к себе членов низких каст из преданных своих воинов, когда он лишил пешв многих прав, которые по древней традиции безоговорочно принадлежали им, брахманам, тогда разгорелась глухая борьба вокруг трона Шиваджи. Удар за ударом наносили пешвы но этому трону, стараясь низвести с него правителя-маратха, но выдержавший столько войн, мужественный и зрелый правитель Махараштры сумел остаться неуязвимым и в этой битве. Он до конца сохранил свою власть и умер в 1680 году. По одним свидетельствам, он умер своей смертью, по другим — был все-таки убит своими недругами.

Многое рассказывают о нем. Каждый день его жизни окружен преданьями и легендами.

Как-то мы ехали за плодами в манговые рощи невдалеке от Пуны. Машина, в которой едва-едва уместилась семья моего названого брата, медленно ползла вверх к перевалу. За одним из поворотов перед нами открылся склон, усеянный хаотически разбросанными обломками скал и огромными валунами. Виджай, старший из четырех моих племянников, сказал мне;

— Взгляните, тетя, видите эти камни? Знаете, почему они здесь?

— Нет, конечно. Расскажи, пожалуйста.

— По этому склону Шиваджи уходил однажды от преследователей. Тучи стрел накрывали его, и уже казалось, что ему спасения нет. И тогда камни на вершинах увидели, что ему грозит гибель. Они упали вниз и рассыпались по склону так, чтобы прикрыть его от взоров врага. Видите, камни лежат по два, по три вместе? Вот там и тут, видите?

— Да, да, действительно.

— Это они скользили по горе, чтобы закрывать его, пока он перебегал от одного к другому. И он достиг вершины и ушел от врагов. Вот каким был наш Шиваджи, его любили даже камни.

Я верю. Я всем таким рассказам верю. Я верю той единственно правильной и неизменной их мысли, что защитника родины, защитника своего народа сама земля бережет и прячет от недруга. И мне нравилось слушать их в Пуне, в самом сердце Махараштры, мне нравилось, что для маратхов Шиваджи и сегодня жив, что они говорят о нем как о родном, своем, каждому близком и знакомом человеке. Вот это, вероятно, и есть «вечная память героям».

В другой маратхской семье мне рассказали, что однажды могольский император захватил Шиваджи в плен и заточил его в неприступном форту, в самой своей сильной крепости. Все были убеждены, что на этот раз для маратхского вождя спасения не будет. Но однажды пришел в форт продавец фруктов, неся на голове огромную корзину манго. Это были плоды из Махараштры, лучшие манго в Индии. Его пропустили в форт, а через некоторое время он вышел оттуда со своей корзиной на голове и смешался с прохожими. И тогда в крепости поднялась тревога — исчез из заточения Шиваджи. Догадались, что сладчайшие манго из Махараштры достались двору дорогой ценой, но след узника уже затерялся в кипучей толпе базарных улиц, в толпе, которая не выдает героев…

А сын Шиваджи, которому он оставил созданное с таким трудом государство, был беспечен, сластолюбив и недальновиден. Удары, наносимые пешвами и внешними врагами, быстро расшатали его трон. Не прошло и десяти лет со дня смерти его отца, как он, опьяненный сладким вином и уставший от женских ласк, был захвачен Моголами и предан медленной мучительной смерти.

Махараштру присоединили к империи Великих Моголов, «полумесяц которых стал полной луной». Но сразу же черной тенью на сияние этой луны легла всенародная война маратхов. Каждый военачальник, от самого крупного до самого мелкого, поднял своих солдат на борьбу. Каждая женщина побуждала своего мужа и сыновей идти в бой.

Не только форты Махараштры, но каждый камень на ее горах стал крепостью. Захват отдельных областей страны не приносил врагу успеха, так как восстала вся земля и гнев народа настигал неприятеля на каждой тропинке, в каждом укрытии. Жестокий и властный Аурангзеб, занявший трон отца своего Шах Джахана и сумевший ловкими ходами, предательством и убийствами избавиться от своих братьев и всех других претендентов на престол Моголов, со скрежетом зубовным вынужден был признать свое бессилие в войне с маратхами.