Многоликая Индия

Здесь же невдалеке находится и еще один комплекс строений — обсерватория начала XVIII века. Это что-то фантастическое, что-то совершенно марсианское. На большом дворе, поросшем травой, застыли сооружения самых неописуемых форм. Они возвышаются над землей, уходят под землю, лежат на поверхности земли. Эго и узкая каменная лестница, поднимающаяся на 30 метров прямо в воздух и никуда не ведущая, — она служила стрелкой солнечных часов, это и выпуклые и вогнутые сферы и полусферы с нанесенными на них маршрутами движения созвездий, это и какие-то арки, столбы, полукружия, — все из камня и все под открытым небом.

Тишина, зной. Козы стучат копытцами по плитам этих каменных сооружений, жуют траву возле них. Здесь, как нигде, ощущаешь присутствие теней прошлого, потому что здесь зримо представлены мысли и поиск, здесь видишь, что звезды, которые сияют над Индией, были давно познаны и поняты, здесь легко себе представляешь, как взгляд человека пытливо следил с земли за ходом планет.

А вечером рани Чундават повела меня на встречу с музыкантами и поэтами города. В небольшом зале, на полу, застеленном коврами, сидели человек пятьдесят. Меня усадили перед ними, между двумя высокими медными светильниками, в чашечках которых трепетало пламя тонких фитильков.

После приветственных речей начались, как всегда, расспросы о «Рамаяне», о нашей московской «Рамаяне». В который раз я должна была подробно рассказывать, как шли репетиции, как изготовлялись костюмы, как артисты полюбили образы поэмы, как горячо встречают ее наши зрители.

А потом началась музыка, пение, декламация. Народные песни сменялись классическими мелодиями, старые стихи — современными. Несколько часов пролетело совершенно незаметно.

— А теперь вы, вы. Пожалуйста, прочитайте нам что-нибудь из вашей «Рамаяны».

— Да ведь она на русском языке!

— Ничего, ничего, мы поймем, мы знаем всю «Рамаяну» наизусть.

Я прочла свое вступление: «В далекой Индии…» Перевела. Всем как будто понравилось. Стали просить читать еще и еще. Русский текст был чужд и непонятен, но ритм они уловили мгновенно, стали отбивать его ладонями о колени и даже делали попытки повторять за мной некоторые слова.

Раджастхан, раскаленная земля,
Жаркие, колючие поля, —

читала я. «Ля» — повторяла моя аудитория.

На полях пересохшие пруды,
Словно рты в ожидании воды…

«Ди», — подхватывали слушатели, не будучи в силах выговорить наше «ы».

Камни, будто ребра, из земли,
И дороги в огненной пыли…
Раджастхан, раскаленная земля,
Пылью политы твои поля.

Этот вечер навсегда останется в моей памяти.

СВЕТИЛО ЯРОЕ И БЛАГОЕ

Восемь месяцев в году стоят на индийской земле ясные дни.

Круглый год из месяца в месяц цветут деревья — то огненными, то белыми, то сиреневыми, то желтыми цветами Все время чувствуешь себя как на выставке цветов и все время ходишь по яркому ковру осыпавшихся лепестков. Круглый год вызревают то одни, то другие овощи и фрукты Краски базаров не меркнут — на лотках продавцов сменяются по сезонам самые разные сорта бананов, манго, яблок, груш и совсем незнакомых европейцам местных плодов и ягод.

Только в холодный сезон торговля не прекращается в середине дня, а в остальные месяцы почти все городские магазины прерывают работу на два-три часа, как, впрочем, и многие конторы или ремесленные мастерские. Люди отдыхают, они просто не в состоянии работать в такую жару. К четырем часам дня жизнь снова возрождается и кипит уже до ночи, а в больших городах и всю ночь напролет.

На полях же в дни посева пли сбора урожая крестьяне могут позволить себе только получасовой отдых в тени редко растущих деревьев, поставив тут же возле себя свой распряженный усталый рабочий скот. Сюда по узким пыльным межам или низеньким валкам, насыпанным вокруг заливаемых водою участков, приходят к этому времени деревенские женщины или дети, неся на голове сосуды с приготовленным дома обедом для мужчин — рисом или овощами, обильно насыщенными жгучими приправами, и с неизменным напитком «ласи» — простоквашей, разболтанной в воде. Здесь, на этом тенистом клочке земли, хранится вода в кувшинах из пористой глины — индийских холодильниках. Просачиваясь сквозь поры, влага все время испаряется с внешней поверхности стенок этих кувшинов, и за счет испарения температура воды в кувшине понижается. В любую жару всюду можно напиться холодной воды — и в деревенском доме, и на каком-нибудь железнодорожном полустанке, и у раскаленного солнцем шоссе.

Трудно поверить, что в знойный сезон можно работать под открытым небом, но это так. II не подберешь слов, чтобы описать, какой это ад, но в этом аду дни напролет работают миллионы крестьян и дорожных и строительных рабочих Индии.