Многоликий Христос. Тысячелетняя история тайных евангелий

АПОКРИФИЧЕСКИЕ ИСТОРИИ НЕ ТОЛЬКО ФОРМИРОВАЛИ христианскую жизнь вокруг храма – на улицах и церковных дворах, – но проникали в сами церкви, даже в алтари, где служили литургию. Католические литургии так глубоко прониклись альтернативными писаниями, особенно апокрифическими Деяниями апостолов, что сами сделались для простых верующих основным источником знаний об апокрифах.⁴¹

Центром церковного ритуального года была Святая Неделя, которая начиналась в Вербное воскресенье и заканчивалась воспоминанием Распятия и Воскресения. В христианской Европе это было самым священным временем года. Но даже при этом средневековые церкви праздновали Вербное воскресенье с обменом репликами, известным из Евангелия от Никодима. Священник, ведущий процессию, стучал в двери храма и произносил слова из псалма 23: «Поднимите, врата, верхи ваши (…) и войдет Царь славы». Остальные отвечали вопросом: «Кто сей Царь славы?», на что священник отвечал: «Господь сил, Он – Царь славы!»⁴²

Визионерка XV века Марджери Кемпе не оставила никаких сомнений в том, что эта церемония Вербного воскресенья сочетала вход Христа в Иерусалим с Его посмертным завоеванием ада. Когда она видела священника и людей, входивших в храм, она говорила: «Я думала о том, как Бог обратился с речью к сатане и отворил двери ада. Как Он посрамил его со всем его войском – какую благодать, какую благость явил Он этим людям, освободив их души из вечной тюрьмы!» Этот пассаж не имеет основания в Новом Завете: это чистейший «Никодим».⁴³

НАСКОЛЬКО ИСКУССТВЕННОЙ БЫЛА ГРАНИЦА, разделяющая канон и апокрифы, давно уже заметил Эрнест Ренан, исследователь раннехристианской истории. Любая современная история христианства упоминает публикацию в 1863 году книги Ренана «Жизнь Иисуса», но Ренан также написал очень важную «Историю происхождения христианства», содержащую некоторые острые замечания по поводу апокрифических евангелий.⁴⁴

Ренан писал в то время, когда образованные европейцы были весьма чувствительны к вопросам подлинности и поддельности и часто относились с высокомерным презрением к народной культуре. Однако Ренан, как историк, не мог не признавать огромного влияния апокрифических евангелий на народные пристрастия и интересы. «Хотя они имеют скромное происхождение, – говорил он, – и заражены самым неприятным невежеством, апокрифические евангелия очень рано приобрели первостепенное значение (…) Канонические евангелия были слишком трудной литературой для простонародья». Помимо того что такие «поддельные» тексты обладали сильной привлекательностью для народа, духовенство было радо такому подспорью для проповедей, а художники использовали их замечательные возможности в своих картинах. Как в восточных, так и в западных церквах апокрифические сюжеты легли в основу христианской иконографии.⁴⁵

Как ни парадоксально, церковные войны против еретических мятежей в позднем Средневековье сделали альтернативные писания не менее, а более популярными и даже главными для христианского сознания. По мере того как общество развивалось в направлении изобилия и утонченности с XII века и далее, все большее число верующих, как клириков, так и мирян, стремилось получить право на чтение Библии. Реакция церкви была очень резкой. Она запрещала переводы на национальные языки из страха, что в них проникнут еретические учения. Этот запрет вызвал противостояние в группах с независимым мышлением, и они предпринимали попытки перевести самостоятельно, в обход церковных властей. По всей Европе мы находим диссидентов, предшественников возникшего позднее протестантизма, таких как английские лолларды, французские вальденсы и богемские гуситы. В то же время явно более девиантные группы, такие как альбигойцы, тоже обратились к альтернативным писаниям, желая оправдать свое понимание христианской истины. Церковь строжайше запрещала переводы на национальные языки под страхом пытки или казни.⁴⁶

Эта история хорошо известна. Но запрет церкви распространялся только на переводы канонических текстов, а не, например, Евангелия Никодима или Евангелия детства от Фомы. В эпоху, когда обладание переводной версией канонического Евангелия от Матфея могло привести к столкновению с инквизицией, поддельное Евангелие Псевдо-Матфея не вызывло подобных проблем.

Ренан отметил этот парадокс: