Многоликое зло

Кэрри, которая не сделала ни глотка спиртного с момента, как узнала, что беременна, пристрастилась к выпивке; Джефф не мог поступить так же, он был задержан за езду в нетрезвом виде, и теперь ему грозило лишение прав, а следовательно, и стабильного дохода. На работу он ездил на своем фургоне.

Наконец настал день, когда их все оставили в покое. Им разрешили забрать тело сына, и он был похоронен в маленьком белом гробу. В последующие дни Кэрри и Джефф много времени проводили с родителями, они сидели в гостиной нового дома, в котором совсем недавно были так счастливы. Сад Кэрри с подготовленными по обе стороны дорожки клумбами для посадки цветов, который так воодушевлял ее всего несколько недель назад, стал выглядеть неухоженным, зарастал травой и сорняками.

Будто специально для того, чтобы усилить ощущение изолированности от мира, дома рядом с Уилсонами продавались плохо, и у них не было соседей, с которыми можно было бы подружиться и время от времени поболтать и поделиться горем. Подруга Кэрри Роз выразила свое сочувствие со скорбным лицом, но постоянно придумывала разные отговорки, чтобы не бывать в их доме. Напротив них жила молодая пара, Роб и Мэнди Кинг. Мэнди ждала ребенка и была на седьмом месяце, поэтому они с сочувствием относились к соседям. Их горе разделяли родители, но им самим было тяжело; со временем они стали все реже бывать у Джеффа и Кэрри, чтобы не причинять им своими слезами сильную боль. Роб и Мэнди стали для Уилсонов единственным спасательным кругом.

Джефф не обращал внимания на коричневые конверты со счетами, которые ежедневно попадали в их почтовый ящик. Он стал равнодушен ко всему. Его способности собраться хватало лишь на то, чтобы проехать три мили до супермаркета — предоставив возможность вести машину жене — и купить самые необходимые продукты и дешевое вино. Они оба выпивали по бутылке в день.

Врач прописал Кэрри транквилизаторы, а потом и снотворное, после того как она семь ночей подряд пролежала без сна в слезах. Джефф пытался справиться без лекарств. Все дни он проводил перед телевизором, смотря все подряд и не запоминая, что видел на экране. Иногда он брал в руки книгу, но слова перед глазами путались и теряли смысл.

В среду Джефф проснулся в два часа ночи от острого желания сходить в туалет, голова его гудела после выпивки. Он выбрался из постели, не включая свет, чтобы не разбудить Кэрри, натянул халат, нашел ногами тапочки и направился в ванную комнату.

На полпути он остановился.

Вот его рассказ о том, что он увидел:

«Нескончаемый поток людей, все они в белых одеждах, у каждого в руках небольшой сверток, тоже белый. Они выходили из стены справа, пересекали лестничную площадку и исчезали в стене слева. Они шли один за другим, будто не замечая меня. Сосредоточенные мужчины и женщины, молодые и не очень. И все в таких странных робах. И у каждого на руках белый сверток. Сначала я решил, что мне это снится. Потом я ущипнул себя несколько раз, как это обычно делают, и уверился, что не сплю. Не помню, долго ли я там стоял. Некоторые фигуры стали поворачиваться в мою сторону, словно хотели что-то сказать, но, передумав, скрывались в стене. Попятившись, я вернулся в спальню и захлопнул дверь. Слишком громко, чем разбудил Кэрри.

— Что случилось? — пробормотала она сонным голосом.

Я включил свет. Хотел, чтобы она окончательно проснулась. Ей надо было все увидеть — или убедить меня, что это галлюцинации. Я попросил ее встать и выйти на лестницу.

— Я хочу спать, — простонала она.

Мне было неловко беспокоить жену, но я должен был понять, не схожу ли я с ума.

Кожа на теле покрылась мурашками. Мне в жизни не было так страшно.

— Прошу тебя, выйди и посмотри, что там происходит, — умолял я Кэрри.

Наконец она встала и прямо в ночной сорочке прошла к двери и открыла ее. Я встал за ее спиной. Она смотрела будто загипнотизированная зрелищем. До конца дней не забуду ее лицо, когда она повернулась ко мне. Это было лицо человека, увидевшего, как распахнулись перед ним ворота ада.

Мы прижались друг к другу и смотрели на вереницу людей. Они все шли и шли нескончаемым потоком. Люди в странных белых одеждах с белыми свертками в руках, все очень серьезные, идущие к только им известной цели.

— Что происходит? — прошептала Кэрри.

— Не знаю, — ответил я таким же испуганным голосом. Мне хотелось оставаться спокойным, но получалось плохо. Единственным объяснением, которое приходило в голову, было, что я все же сплю и вижу кошмар.

Кэрри прикурила сигарету. Когда-то ради Даррена она отказалась от этой пагубной привычки, хотя выкуривала по тридцать сигарет в день. Я тоже бросил, из солидарности. Она протянула мне сигарету «Силк Кат», я затянулся, выдохнул дым и тогда понял, что все происходит на самом деле.