Многомерность

Максим снизил скорость «истребителя», вгляделся в заросли кустарника, окружающего одно из деревьев-башен, и увидел бурую спину какого-то зверя.

– «Носорог»?!

– Дьявол! – эхом откликнулся Редошкин. – Откуда он здесь?!

– Наверное, сверху спустился, – неуверенно проговорила Вероника.

– На этаж ниже они могли спуститься, но «саванна» ещё ниже! Для того чтобы целенаправленно искать шахту для спуска, нужно иметь программу! Кто её всадил «носорогу», если чёрный лес прекратил существование?

– Да вот те ребята, – сказал Максим, имея в виду показавшиеся над спиной боевого робота стайку шмелей.

– Ох ты ж сучий потрох! Им-то зачем робот в «саванне»?! Что они задумали?

– Они вряд ли думают, подчиняясь своим программам. Вероятно, получили задание ещё до нашей схватки с чёрным лесом, а теперь отрабатывают его. Но может быть, какой-то из уцелевших оазисов чёрного леса уже очнулся как разумная система и начал подготовку.

– К чему?

– К новой войне с нами.

– Точно! Без активных и маневренных помощников лесу не обойтись, ему нужна подвижная армия, а кого он может подсоединить, имея возможность зомбирования людей и перепрограммирования роботов?

– «Демонов»! – прошептала Вероника.

– Точно! И лейтенанта Точилина в придачу.

– Ну, вы даёте! – покачал головой Максим, шокированный открывающимися перспективами войны с древней расой.

– Чем тебе не нравится наша идея?

– Надо думать…

– Чего тут думать?! Надо лупить этих зверей везде, где только можно! Не то они нас опередят. Кстати, и этот дурак, лейтенант Точилин, тоже может присоединиться к шмелям.

– Жора, перестань, – поморщилась Вероника. – Вадим не может предать, он же… человек. Офицер!

– Вот именно – человек, причём с пакостным суперменским характером. А такие легко ведутся на кривые посулы, тем более что он зело зол, что не смог заняться с тобой сексом.

– Жора!

– Лейтенант, веди себя прилично, – предупредил Максим. – Распустил язык.

– А что я? – огрызнулся Редошкин. – Не прав? Знаем мы таких мажоров. Будь моя воля…

– Отставить болтовню!

– Слушаюсь, – хмуро отвернулся Редошкин, всем своим видом показывая, что не признаёт никакой вины. – Давай грохнем эту тварь.

– Не вижу смысла тратить на неё патроны. Заряд надо беречь. Ищите шахту.

Самолёт миновал заросли и, провожаемый взглядами носорогопаука и шмелей (ощущение было не из приятных), помчался прочь от «парковки» робота.

На поиски «птичьего глаза» ушло почти три четверти часа.

Первой заметила «зрачок» Вероника:

– Вижу! Смотрите левее, в низинке между тремя холмиками!

Самолёт скользнул в нужном направлении и завис над очередной дырой в почве, окружённой кольцом серого засохшего кустарника.

– Рация?

– Молчит, – сообщила девушка.

– Ныряем!

Самолёт окунулся в тень уходящего в глубь земли колодца и начал спуск.

Повторились привычные ощущения при пересечении границ «слоёв бутерброда»: потеря веса, похолодание, шум в голове, – и демонский «истребитель» вылетел из шахты в пространство четвёртого, если считать слои от первого слоя Вселенной Большого Леса.

Редошкин присвистнул.

Светило существовало и здесь, но выглядело бледной тенью настоящего солнца, едва пробивающей слабыми лучами туманно-жёлтое небо.

И лес здесь тоже присутствовал. Однако сплошной косматой шкурой, с высоты полукилометра напоминающей непроходимую тайгу.

– Вот это силища! Урман, как в нашей Сибири! Сесть негде!

– Под нами… – робко возразила Вероника.

– Это площадка шахты.

Действительно, устье «червоточины» в этом мире было окружено кольцом серого «бетона» шириной примерно метров двадцать, на котором ничего не росло, а сама «бетонная» полоса превращалась к краям в бугристый вал не то мха, не то лишайника тёмно-зелёного цвета, уходящего к лесу метров на сто, и на этом «мху» тоже почти ничего не росло, кроме редких прутиков «камыша».

– Ну ты и нюхач! – покрутил головой Редошкин.

– Ты о чём? – не понял Максим.

– Шёл практически по прямой, как по запаху на мёд.

– Интуиция, – равнодушно пожал плечами Максим.

– Мне бы такую!

– Ты и так хорош, – фыркнула Вероника. – Не представляю, что бы мы без тебя делали.

– Я просто хозяйственный, – поскромничал Редошкин, тем не менее довольный похвалой.

– Держитесь! – Максим заложил вираж, направляя нос самолёта в отверстие шахты, как мастер бильярда шар в лузу, будучи абсолютно уверенным в том, что второй пилот, которым в настоящий момент являлся лейтенант, ответственный за управление частью маневрового комплекса «пепелаца», регулирующей скорость, форсаж и экстренное торможение, вовремя отреагирует на любое препятствие или непредвиденный форс-мажор.

Редошкин не подвёл.