Многомерность

Самолёт вонзился точно в центр шахты и проскочил её всю за пару минут, будто она была длиной всего в два десятка километров. Егор Левонович утверждал, что длина всех «червоточин» между «ломтями бутерброда» на самом деле составляет сотни тысяч километров, но восприятие попаданцев «не хватало» эти расстояния как большую протяжённость благодаря иномерным эффектам. А именно: количество измерений мира Большого Леса равнялось трансцендентному на Земле числу «пи», и эта крохотная добавочка в четырнадцать сотых влияла не только на физику Леса, но и на нервную систему человека, вызывая психофизические феномены. Шахта позволяла наглядно представить, как добавка в четырнадцать сотых отражается на геометрии чужой Вселенной. Однако, как она влияет на восприятие людей, Максим не понимал.

Впрочем, подумалось мимолётно, не понимал этот парадокс, скорее всего, и сам создатель теории нецелочисленной мерности, физик от бога, как говорил про Егора Левоновича Редошкин. Что не снижало уважение к нему остальной компании.

Самолёт вывернулся в пятый слой «бутерброда» своеобразной ракетой, затормозил.

В кабине стало совсем тихо. Пассажиры, они же пилоты, внимательно изучали представший пред глазами пейзаж.

Это была пустыня! Почти ровное море из крупного песка цвета розового перламутра от горизонта до горизонта, украшенное редкими барханами, напоминающими полуразрушенные пирамиды, замки и минареты, и ещё более редкими скальными останцами наподобие тех, что видели Максим с Редошкиным недалеко от чёрного леса, и которые Жора назвал «пейзажем кин-дза-дза» по причине совпадения ландшафта с изображением в известном фильме. Он же первым и заговорил:

– Снова дежа-вю! Тебе не кажется?

– Не кажется, – очнулся Максим. – Наверху такие скалы были сосредоточены в низинке на небольшой площади. Я думаю, то были остатки какого-то сооружения.

– Здесь может быть то же самое.

– Масштаб другой. Тут миллионы квадратных километров.

– Может, ошибаются наши органы чувств? И мы видим не то, что есть на самом деле?

– Я своим глазам доверяю везде.

– Только не в мире, где длинные расстояния кажутся короткими. Что, если здесь всё ровно наоборот? Нам кажется, что пустыня бесконечна, а в действительности до горизонта всего полсотни километров. Давай проверим?

– Не сегодня, – мотнул головой Максим. – Наша цель – поиск мотоцикла с байкерами.

– Кидать-молотить, – сконфузился Редошкин, – ты прав.

– Но их в этом слое нет.

– Почему ты так решил?

– Интуиция, – ответил Максим любимым словечком. Хотя это была чистая правда: интуиция выручала его в кризисных ситуациях не раз. – Я хорошо знаю Сергея Макаровича. Он человек пытливый, увлекающийся наукой и не откажет себе в удовольствии пойти дальше, раз уж ему удалось пасть так низко.

– За что ты его так? – удивилась Вероника.

– В смысле?

– Пасть так низко – говорят о человеке, если он допустил низкий поступок.

Редошкин подмигнул командиру.

Максим улыбнулся в ответ.

– Язык мой не всегда мне друг. Я имел в виду нынешнее путешествие полковника. Они с Карапетяном действительно «пали низко» через слои «бутерброда», где ещё никто из нас не был. Время уходит, давайте продолжим искать шахту в последний слой.

– Что-то я не вижу дырок в песке, – озабоченно сказал Редошкин. – Одни крепости да пирамиды.

– Точно такая же под нами, – обратила Вероника внимание мужчин на местность под самолётом.

На самом деле дыра шахты здесь располагалась не в форме «птичьего глаза», а казалась дырой кратера небольшого вулкана, представлявшего собой четырёхгранную пирамиду высотой не больше сорока метров и стороной основания метров сто.

Пирамида выглядела искусственным сооружением и таковой, наверное, и была. Потому что грани её при ближайшем рассмотрении оказались гладкими и ровными, словно они были обработаны лазером или каким-то шлифовальным инструментом.

– Пирамида Хеопса, – выразил свои археологические познания Редошкин двумя словами.

– Поменьше, – возразила Вероника, бывавшая в Египте. – Да и сложена по-другому. Основание пирамиды Хеопса состоит из вырезанных гранитных блоков, а верхние блоки – вообще доказано, что они вылиты из бетона, основу которого представляет гранитная крошка. А здесь это не блоки, а целые слои из камня.

– Мрамор?

– Вряд ли местные горные породы идентичны земным.

– Тогда и эта пирамида слеплена из бетона. – Редошкин издал смешок. – Основа – песок, видите, по цвету – один к одному. Только непонятно, что в составе бетона заменяло цемент.

– Всё, что может склеивать горные породы.

– А воду где брали архитекторы?

– Возможно, тысячи лет назад здесь были водоёмы, потом возникла пустыня, а строения остались.

– Значит, и те горки, что мы видим, тоже настоящие пирамиды? Или выходы шахт?

Вероника вопросительно посмотрела на Максима.

– Слетаем? Всё равно надо искать выход в нижний слой.

Вместо ответа Максим тронул самолёт с места.