Многоножка

— Ромочка у нас способный молодой человек, — улыбнулась Людмила Юрьевна таким тоном, будто бы за что-то наказывала Ромку. При этом крепкая рука её держала его плечо. — Только вот энергию ему девать некуда. Когда я его позвала, он согласился прийти. Вы ведь набираете людей, да?

— Набираем, — кивнула Света серьёзно. — Всему научим.

— Вот и славно, — широко улыбнулась Людмила Юрьевна. — Думаю, ему здесь найдётся место. Только не обижайте его! А теперь, ребята, давайте-ка с вами познакомимся. Начнём с тебя, молодой человек?

— С-соломин Константин. Очень приятно.

— Фамилия-то какая приятная! «Шерлока Холмса» смотрел?

— Несколько серий, но не все. Кэмбербетч хорошо играет.

— Да тьфу! Я ж тебе про советского!..

— А… Да, его тоже смотрел.

— А ты, рядом? Смотрел?

— Да, конечно! Любимый фильм детства! Меня Серёжа зовут.

— А фамилия не Ливанов? А то вы с этим, с Кэмбербетчем два брата-акробата, постоянно вместе…

— Было бы здорово, но нет. Фамилия моя Селезнёв.

— Тоже неплохо! Давно занимаешься здесь?

— Где-то год или больше. С девятого класса.

— А тебя, милочка, как звать?

— КСЮХ!.. Кхм. В смысле, Ксения. А фамилия моя… Фамилия моя слишком известна, чтобы я её называла!

Подняв брови, каждый, кто сейчас сидел, перевёл на неё взгляд. Вечно прыгающая и немного глуповатая Ксюха совершенно не выглядела, как человек, способный знать советскую классику или интересоваться ей.

— Чоо, — широко улыбнулась та, — у меня батька так часто повторяет. Мне нраица.

Все вздохнули с облегчением, а Людмила Юрьевна, рассмеявшись, негромко поаплодировала.

— Только «Ксюхой» я тебя звать-величать не стану. Давай ты будешь «Ласточкой».

По какой-то причине Ксюха после этого невероятно смутилась, и всё остальное время сидела, сжавшись так, будто ей сказали что-то непристойное.

— К-кирилл Владимирович Артошкин, — представился Колобок.

— Артошкин, Артошкин… — Людмила Юрьевна почесала подбородок. — Фамилия-то такая знакомая… Актёр такой был или я твоего папу знаю?

— Может, и знаете, — Колобок пожал плечами. — Он известен в некоторых кругах.

— Что ж, тогда не знаю. В «некоторых» кругах я не вращаюсь, я же не Плутон. Только в театральном. А ты, милочка?

— Нюра Колодкина. Очень приятно.

— Колодкин — это ведь, вроде, теннисист?

— Биатлонист. Юрий Колодкин. Это мой дядя.

— Ну на-адо же, одни знаменитости здесь собрались! Ну, а с Тамарочкой Суржиковой мы уже знакомы. Ты, небось, удивилась, когда меня здесь увидела, а, признавайся?

— Да, у меня… челюсть отвисла, — засмеялась Тамара. — Я помнила, вы рассказывали, что когда-то были в «Стаккато», но не ожидала, что вы прямо придёте и…

— А что бы мне и не поддержать родной клуб? Кстати, тогда он был никакой не «Стаккато». Это был клуб детского пения «Буратино». А уже пото-о-ом его переформировали да переименовали… В общем, вот что я вам скажу, ребятки, — Лебедева хлопнула ладонями. — Вам со мной будет непросто, но поверьте моему слову, если хотите стать актёрами — я помогу чем смогу! Буду приходить в понедельник, среду и пятницу, в остальные дни у вас «самообучение». Тем, кого сегодня нет, передайте, чтобы приходили и не опаздывали! Опоздавшие будут наказаны. Кроме того: на моих занятиях чтобы никаких джинсов, юбок, футболок и прочего! Водолазки или одежда, плотно прилегающая к телу! А то во что это вы сегодня вырядились?! Света, — она обратила на неё строгий взор, — почему не следим?!

— Мы всё поняли, исправимся! — тут же немного «по-солдатски» ответствовала Света.

— Плюсом ко всему вот что: с реквизитом, я вижу, у вас туго…

— У нас, вроде как, всё самое необходимое… — зачем-то сказал Костя.

— Необходимое — да! А вот ненужного у вас нету, а оно как раз самое нужное! К завтрашнему дню мы здесь заведём сундук с сокровищами. И туда вы будете складывать любой хлам, что хранится у вас дома — потому что нельзя знать наверняка, какая вещь и где в театре пригодится. Всё поняли?

После непродолжительного молчания Серёжа заявил:

— Не всё… не поняли.

— Просто неси всё, что дома не нужно и плохо лежит, — пояснил Костя.

— Вот! Кэмбербетч у нас соображает!

«Она что его, теперь всегда так звать будет? — подумала Тамара. — Я думала, только у меня есть привычка называть что-то или кого-то не так, как он обычно зовётся… Только у неё это, видимо, больше на людей распространяется».

В тот день занятий и тренировок не было: остаток дня Лебедева посвятила тому, что знакомилась со стаккатовцами, угрожала им, как их «вымуштрует» и обещала поискать, где им можно выступить в следующий раз. Пока она о чём-то болтала с Костей, Серёжей и Нюрой, Тамара, улучив момент, взяла Ромку за локоть и отвела в сторону.

— Ты ничего мне рассказать не хочешь?

Тот хмуро поглядел на неё.

— Смотря, что ты хочешь услышать.

— Вопросов у меня много. Что ты тут делаешь? Как так вышло, что ты с Лебедевой знаком? Как ей удалось тебя сюда загнать?!

— Ой, слушай, давай помедленнее… Короче, смотри, история такая.

Он понизил голос, оглядевшись по сторонам.