Многоножка

К счастью для неё, вскоре из-за угла появилась Света, шаркая бахилами по полу, подошла и села рядом с ней.

— Привет, Тамар. Долго ждёшь?

— Не, — Тамара качнула головой. — Минут пять, может быть…

— А как тебя сюда пустили?

— Ну, я сказала, что иду к Виктору Александровичу. Мне сказали, что ему назначен приём…

— Ааа, воно что.

Света повозилась, снимая заснеженное пальто. Декабрь радовал Ветродвинск обильными снегопадами, то и дело обрушивая тонны снега на беззащитных горожан. А каждый вечер к снегопаду прибавлялся ещё и сильный ветер, так что даже в МЧС обеспокоились и начали рассылать на мобильники «письма счастья»…

— Ну, давай зайдём? Ты готова?

— Не знаю, — призналась Тамара, поднимаясь на ноги. — Что мне ему сказать?

— Просто веди себя как обычно. Он не злой, не съест. И не при смерти… тьфу-тьфу-тьфу. Всё будет хорошо.

Впервые в жизни Света положила руку ей на плечо.

— Поняла?

— Угу… Я постараюсь.

— Чего «постараюсь», это не экзамен тебе…

Тамара нервно сглотнула.

Света открыла дверь и первой вошла в палату.

— Привет, пап.

…Тамара много раз думала о том, как же на самом деле выглядит этот легендарный Виктор Саныч, про которого стаккатовцы ей проели все уши — впору покупать новые. А выглядел он как высокий, не без худобы человек с бритым лицом, орлиным носом и тонкими бровями. Было в его выражении лица что-то по-доброму хулиганистое. Только встретившись с ним взглядом, Тамара подумала, что он сейчас как-то её разыграет.

— Ой, хтойта-хтойта! — голос у него был глубокий и низкий. Он приветственно раскинул руки, сидя на своей койке в полосатой майке и ободранных джинсах, и обнял Свету. — Здравствуй, здравствуй! Эт кого это ты ко мне на съедение привела, м?

Он взглянул на сжавшуюся Тамару, с опаской подходящую к нему.

— Папа, не пугай её, она и так тебя до колик боится!

— Серьёзно что ли?! — и Виктор Саныч громко расхохотался, но тут же замолк, приложив руку ко рту (видимо, шуметь было нельзя, а смех его звучал раскатами грома). — Да не бойся, подойди сюда, милая. Не кусачий я.

— З-здравствуйте, — Тамара улыбнулась: совсем не таким представляла она бывшего главу «Стаккато». — Меня Тамара зовут.

— А меня Виктор Александрович Манохин… — мужчина протянул ей руку, и Тамара её пожала. И тут же ойкнула: мужчина как-то сложил пальцы руки так, что при рукопожатии ущипнул её за руку.

— Ай!

— Папа! — пригрозила ему Света, а Виктор Саныч снова рассмеялся, но теперь уже тихо.

— Да ладно, ладно… Что ты как мама сразу.

— А мама правильно делает! Что ты как мальчишка себя ведёшь?

— А я кто тебе, дядька старый? Мне в школу завтра… Слушай, — Виктор Саныч воровато оглядел палату, а потом понизил голос: — Ты покурить мне не принесла, Светка?

— Пап, тебе нельзя…

— Светуль, ну я ж просил. Ну одну сижку. А если откинусь завтра?

— Папа, нет, — железно ответила Света. — Это вредно. Вот выйдешь — хоть сто пачек «Уинстона» тебе куплю. А в больнице нельзя.

— Ну вот что с тобой будешь делать, а… — Виктор Саныч огорчённо покачал головой, — не любишь, не жалеешь ты батьку-то… Тамар, а ты чего встала? Садись давай, в ногах правды нет… А в твоих, я погляжу, особенно.

— Пап!

— Ну тихо, тихо, шуткую я, шуткую…

Тамара присела на стул рядом с кроватью, внимательно разглядывая Виктора Саныча и держась настороже: как бы он ещё как-нибудь её не разыграл. Тот вперил в неё взгляд.

— Ну и как тебе «Стаккато»?

Тамара сперва опешила.

— Ааа, ну… в каком смысле? То есть, он… Хорошо, наверное? Мы выступили недавно, вот…

— Где, в ДК? — кажется, он и так это знал, но Тамара всё равно ответила:

— Ага. Сыграли Шекспира…

— Ну и как сыграли?

— Ребята говорят — так себе…

— Понятненько… Ну, слушай, мне Светка про тебя такие дифирамбы пела — заслушаться можно. И клуб ты, мол, подняла, и людей привела.

— Всё так, и всё… не совсем так, — Тамара съёжилась. — Я никого не поднимала. Это ребята всё. Просто Света хотела закрываться, когда мы встретились, и я спросила: можно мне попробовать? А потом и ребята вступили…

— Ага, сами взяли и вступили! — улыбнулась Света, стоящая над ними со скрещенными на груди руками. — А кто им яростные речи чуть ли не каждый день толкает? И мне тоже? Ты бы слышал, пап, так кричит, что хоть в огонь, хоть в воду за ней идти хочется.

Тамара густо зарделась: она не была мысленно готова к тому, что её будут хвалить.

— Слушай, Свет, — сказал Виктор Саныч. — С тобой мы поговорить везде успеем. Может, выйдешь на минутку? Мы с Тамарой обмолвимся парой словечек.

Сердце у Тамары, кажется, забилось медленнее. Испуг сковал её: оставаться без Светы наедине с её отцом она не хотела.

— Ммм… Ладно… Тогда позовёте, как закончите?

— Не, зачем, мы тебя в коридоре оставим, сами чай пить пойдём, — и Виктор Саныч снова рассмеялся сквозь зубы. Света смерила его недовольным взглядом и, качая головой, удалилась.

Как только дверь в палату закрылась, Виктор Саныч будто бы постарел: он расслабился, сгорбив спину и тяжело выдохнув, опустил голову и слабо улыбнулся. Посмотрел на Тамару:

— То, что она говорила — правда?

Тамара судорожно кивнула.

— В целом, да. Так и было.

— Понятно…

Зачем-то ещё раз протянул ей руку.