Многоножка

— Ну вот и отлично! Расставь ноги… Да сидя, сидя расставь! Вот так! Это просто такая гигантская скрипка… Да-да-да. Примерно вот так! Ну что, оркестровые вы мои, — Лебедева потёрла ладони, — готовы?

Ребята неуверенно переглянулись: никто не знал, готовы ли они.

— Костя, для начала ты. Покажи, что умеешь.

Сев поудобнее, Костя взял в руки воображаемые палочки и замолотил ими по невидимым барабанам, на каждый удар беспорядочно стуча ногами.

— Он не умеет, да? — спросила Лебедева у Серёжи. Спросила достаточно тихо, чтобы создать нужный эффект, но недостаточно для того, чтобы Костя её совсем не услышал.

— Костенька! Родненький! Ты знаешь, что барабаны так не работают?

— А как?!

— На каждый удар палочкой — ударяй соответствующей ногой, раз уж хочешь таким образом издавать звук. Раз, два, раз, два… попрактикуйся пока. Так, Нюра?

Взяв «саксофон» в руки, Нюра закрыла глаза, надула щёки и издала мелодичный горловой звук. Лебедева взглянула на Колобка.

— А ты?

— А я, ну… — поёрзав на месте, тот взялся за виолончель и издал какое-то пронзительное низкое «и-и-и-и-и-и!!!»

— Эдак мы все тут оглохнем, чудо ты в перьях!.. — остановила его Лебедева. — Попробуй вот так: «ииии-и-иии»… Но лучше звук «н» подойдёт. Растягивай звук «н», хорошо? Пока пробуй. Так, кто дальше… Ласточка, у тебя гитара?

— Так точно!

— И как ты её изобразишь?

Ксюха перехватила гриф своей иллюзорной гитары и затренчала по ней, издавая губами звонкие «пр-р-рунь-пр-р-рунь». Проиграла так то ли мелодию из «Звёздных войн», то ли похоронный марш…

— Неплохо, неплохо, — похвалила Лебедева. — Серёжа?

Тот с готовностью установил на плечо скрипку, взял смычок и что-то негромко пропел, двигая им по стрункам. Лебедева даже одобрительно оттопырила вниз уголки губ.

— Занимаешься?

— Да, немного, — улыбнулся тот довольно.

— Давайте начнём! И посмотрим, что выйдет! Тамарка, стартуй!

— Эээ?! — удивилась та. — А что стартовать? Почему я?

— У тебя — простой перестук, под него легче всего подстроиться. Вот он и будет нашей основой. Давай. Задай ритм, остальные к тебе присоединятся.

— Ладно…

«Ну что, палочка, готов поработать музыкальным инструментом?»

«Ага, давай вдарим рок в этой дыре…»

Не очень понимая, что делает, Тамара начала ритмично стукать Стикером по полу. Тук. Тук. Тук. Тук. Тук…

— Молодец, не останавливайся! Костя, встройся в её ритм!

Тамара с Костей переглянулись. Тот стукнул по барабанам. Выходило: тук-тук-тук-БАМ-тук-тук-тук-БАМ…

— Следующий! Ромка, давай ты…

«Тарелки» тот изображал хлопком, который встроился между первым и вторым Тамариным ударом.

— Серёжка, давай ты!

Вступила скрипка, чья мелодия цветастой змеёй извивалась между следами от ударов. Тамарины «следы» были точечными, Костины — круглыми слоновьими, а Ромка оставлял ровные круги, как будто бросал камень на воду. После этого зазвучала не слишком умелая Ксюхина гитара, прокладывающая под ними вибрирующие рельсы (воображение рисовало их золотистыми). Затем присоединился «саксофон» Нюры, под который подстроилась скрипка, и разноцветная «змея» превратилась в чистый поток, ровно струящийся вперёд, будто бы по колее. Пианинные «клавиши» Саши ровным зелёным заборчиком выстраивались вдоль рельс, напоминая причудливый ритм эквалайзера. Ровная и отчётливая мелодия струилась вперёд, как текущий по трубочке сок, или как причудливый поезд, прокладывающий себе путь вперёд, при том, что составные части этого поезда изредка переглядывались, боясь сбить общий ритм… Свирель, которую на удивление здорово насвистывала Агата, сперва еле-еле поспевала за ходом «поезда», но затем встроилась, наступая на пятки скрипке и саксофону. Пока они играли, Лебедева кружилась рядом с ними:

— Ласточка, двигайся в такт, что за кошмар ты вытворяешь? Костя, ты не попадаешь в ритм! Чувствуй! Ритм! Как Копатыч завещал! Агаточка, ты ведь сейчас уснёшь, давай активнее, активнее двигайся, вот так! И ногой пристукивай, ногой! Колобок, душа моя, свет моих очей, что за соло водосточных труб ты пытаешься издать? Мелодичнее двигайся, в такт собственным звукам! Во-о-от, вот та-а-ак!

Пока всё это происходило, Тамара, стучащая Стикером об пол, мельком глянула на Ромку, сидящего с другой стороны «оркестра» от неё. Заметив это, он на мгновение поднял глаза, а затем быстро спрятал взгляд, продолжая не слишком заинтересованно хлопать своими «тарелками»…

«Кажется, — подумала Тамара, — что-то всё-таки не так».

Когда «оркестр», наконец, смолк, Лебедева тяжело выдохнула.

— Ну вы даёте! Сыгранность похлеще чем у «Битлз»! Это даже отдалённо напоминало музыку!

— Скрипач косячил, — буркнул с места Костя.

Серёжа сердито оглянулся на него и пробасил хриплым голосом:

— А скрипач не нужен, родной!

Костя приставил к ушам большие пальцы, растопырил ладони и выпучил глаза.

— Ку!

23. Как Саша Солнышев стал таким, каким стал