Многообразие космоса

Его пригласила на ленч Мора Делла, ранее занимавшая пост конгрессмена.

После ленча, они прохаживались по конференц-залу, бросая взгляды на неформальные собрания, и выведенную на экраны информацию. Находясь среди такой публики, Мейленфант чувствовал себя не в своей тарелке.

— На вашем месте я бы не слишком беспокоилась, — заметила Мора, — во всяком случае здесь. Вам следует опасаться тех, кто сейчас сидит у себя дома и полирует оптические прицелы своих винтовок.

— Это не смешно, Мора.

— Возможно. Чтож, простите.

Во время ленча она так и не сказала ничего значительного. А он уже не мог сдерживать так и рвавшийся наружу вопрос. — Ригиль Кент, — выпалил он.

Она тотчас замерла. — Вы не позволили мне сделать вам сюрприз, — сказала она, понизив голос. — Впрочем, мне следовало догадаться, что вы сами узнаете об этом.

— Что происходит Мора?

Пообещав дать ответ, она предложила зайти в небольшой, но весьма дорогой ресторан. Воспользовавшись портативным дисплеем, она показала ему большой радиотелескоп в Аресибо, разнообразные высокочастотные спутники, и активную деятельность лаборатории реактивных двигателей в заливе Мэн. Он увидел изогнутые панели управления и молодых, чем-то взволнованных инженеров, которые сидели в своих передвижных креслах. На установленных перед ними экранах мелькала какая-то информация.

— Видите ли, Мейленфант, мы обнаружили сигнал с Альфа Центавра.

— Что? Как…?

В ответ она лишь приложила палец к его губам.

Выяснилось, что хотя эта новость и была истинной причиной того, что Мора пригласила его сюда, но к уже сказанному она едва ли могла что-нибудь добавить. Мора узнала об этом благодаря своим связям в правительственных кругах. Сигнал был очень слабым и первым его обнаружил высокочастотный спутник. Сигнал не имел ничего общего с упорядоченной структурой послания на языке Линкос, передаваемого людьми в направлении пояса астероидов. Он отличался чрезвычайно высокой степенью сжатия и представлял собой мешанину явно несвязанных между собой шумов. В нем был лишь едва уловимый намек на упорядоченность. Скорее всего именно так могла бы звучать Земля, если бы ее прослушивали с расстояния в четыре световых года.

— А может быть этот сигнал несет чрезвычайно большой объем информации, — хрипло сказал Мейленфант. — Ведь передача сообщений к другим звездам наверное довольно дорогое удовольствие. Необходимо изъять как можно больше ненужной информации и повторяющихся структур. Если неизвестно каким образом можно раскодировать сообщение, то оно так и останется похожим на бесмыссленный шум…

Впрочем, не менее очевидным мог быть и другой вывод: этот сигнал не предназначен для людей.

Но те, кто находились там, в системе Альфа Центавра, еще только начали передавать свои радиосигналы, точнее говоря, начали их передавать четыре года назад — ведь именно столько времени нужно для того, чтобы сигнал добрался до Земли.

На самом деле, факт существования этого сигнала все еще не был окончательно подтвержден. А его происхождение оставалось неясным.

— На сей раз, Мейленфант, мы будем строго следовать требованиям протокола…

— Это гайджин? Или еще кто-нибудь?

— Мы не знаем.

— Держите меня в курсе дел.

— Да, конечно, — согласилась она. — А вы, держите язык за зубами.

Всю оставшуюся часть вечера Мейленфант провел в своем гостиничном номере. Совершенно не в состоянии переключиться на отдых, он ходил из угла в угол до тех пор пока его снова не вызвала Немото.

Он пришел в ярость когда выяснилось, что Немото было уже известно о сигнале с Альфа Центавра. Но он сдерживал собственное раздражение.

— Во всяком случае, — сказал он, — это открытие опровергает теории согласно которым гайджин могут быть родом из нашей Солнечной системы. Если же они прибыли с Центавра…

— Они вовсе не с Центавра, — возразила Немото. — Если бы они были оттуда, то почему это они вдруг стали передавать всю эту радиокакофонию? Нет, Мейленфант. Они лишь прибыли в систему Центавра. Точно так же как совсем недавно они прибыли сюда. Очевидно, мы наблюдаем прибытие авангарда волны колонистов, осуществляющих экспансию далеко за пределами нашей системы.

— Но…

Немото сделала отрицательный жест рукой.

— Но это не имеет значения, Мейленфант. Все это неважно. Даже деятельность в поясе астероидов.

— Тогда что имеет значение?

— Здесь, в Солнечной системе я определила сущность исходного радианта гайджин.

— Сущность? Вы же говорили, что она находится на расстоянии в тысячу астрономических единиц. Что там вообще может иметь сущность?

— Солнечный фокус.

— Что?

— Там, далеко в космосе находятся фокальные точки гравитационного поля Солнца. Изображения далеких звезд, увеличенные с помощью гравитационных линз. И звезда которая находится в самом центре исходного радианта гайджин это…

— Альфа Центавра? — спросил он чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом.

— Теперь-то вы поняли, Мейленфант? — безжалостно спросила она. — Сколько бы зондов мы не запускали к поясу астероидов, они не дадут ответа на самые главные вопросы.