Многополярный мир. Идеология и экономика

Игорь Шафаревич [47, с. 46–47], прослеживая развитие идеи социализма в истории, излагает представление Платона об обществе: общество тем ближе к своей идее (эталонному идеалу), чем оно более едино. Но люди по-разному понимают «твое» и «мое». И для достижения единства это должно быть уничтожено. Вся жизнь человека должна быть сконструирована в соответствии с интересами общества. Самому человеку не должно принадлежать ничего. Даже понятие «мой ребенок», «моя жена» ведут к разделению общества и должны быть уничтожены. (Правда, это требование Платон относит только к высшему слою общества. Он называет их «стражами»).

Эту экстремистскую идею И. Р. Шафаревич находит в концепциях социалистов на протяжении всей истории (см. [46], [47]). И она является главным пунктом его критики (обвинения?) социалистической идеологии. Но как уже отмечалось, экстремистско-фундаменталистские течения имеются (возникают как рецидивы) в каждом великом учении, и с ними нельзя отождествлять все идейное направление. В частности, все социалисты давно интерпретируют объединяющий потенциал идеологии социализма, в первую очередь, не как требование сделать конкретного человека, всю его жизнь собственностью «абстрактной идеи» общества. Наоборот, они добиваются того, чтобы конкретный человек мог сказать «мое» в отношении общества, в отношении государства. Это получалось, в определенные периоды, в Советской Союзе. Помните, Владимир Маяковский свидетельствует:

Улица моя,
Дома мои…
Моя милиция меня бережет.

Многополярный мир. Как уже отмечалось, процесс глобализации, формируя мировую элиту, «отрывает» национальные элиты от народов, разрушает многосторонние традиционные духовно-психологические связи. Возникающая система многополярного мира восстанавливает эти органичные связи. Именно эти процессы преимущественно имеются в виду при отнесении к линии разделяющих или объединяющих. Поэтому идеология глобализации должна быть отнесена к первой из этих линий, а идеология многополярности – ко второй. Различие этих исторических тенденций прекрасно иллюстрирует следующее наблюдение испанского историка Антонио Фернандоса Ортиса[21]:

«Из истории коммунистических партий и особенно из истории компартии Испании видно, что практически во все время их существования в них имеют место два проекта коммунизма и два проекта партии. Наличие этих двух проектов не всегда осознается, можно даже сказать, что они существуют на интуитивном уровне. Различаются они не на уровне идеологии, а на уровне самого восприятия жизни и смысла существования человека в обществе.

Есть коммунизм, основой которого является такая солидарность, которую мы можем назвать традиционной, народной, крестьянской. Народ, государство, общество и человек воспринимаются как единые, целостные, естественные субъекты… В этой модели коммунизма человек соединен узами солидарности со всем обществом и с природой… В Европе и России основаниями этого коммунизма были и продолжают оставаться традиции солидарности с крестьянскими корнями…».

Личный путь многих руководителей испанских коммунистов отражает хорошо сохранившиеся в их мировоззрении солидарные представления. Самым красноречивым случаем была Долорес Ибаррури, но также и такие деятели как Листер, Урибе или Игнасио Тольего. Когда они вступили в противостояние с Клаудином, Семпруном или Каррильо, движущими мотивами у них были мотивы солидарности и проект партии, которые они не могли сформулировать в виде теоретически разработанной концепции. Но они сопротивлялись проекту своих оппонентов, потому что интуитивно чувствовали, что предлагаемые изменения ведут к утрате исторической памяти, на которой стоит их идеал солидарности.

Другой проект коммунизма – городской, рационалистический. Он унаследовал ценности Просвещения и Французской революции, принял модель атомизиро-ванного человека и с нею – индивидуализм. Этот проект коммунизма отвергает традиционное крестьянское мироустройство, народный мир как пережиток феодализма. Это проект коммунизма, который, в конце концов, согласился с основными принципами, на которых стоит капиталистическое общество… Традиционные общинные ценности, традиционная солидарность, основанная на модели делимого «общего человека» («часть меня присутствует во всех людях, а во мне присутствует часть всех людей») рассматриваются в этом коммунизме как реликты предыдущих эпох существования человека. Реликты, которые служат препятствием прогрессу и обречены на исчезновение.

Весь практический опыт социализма в XX веке в большей или меньшей степени, в зависимости от конкретных условий, отражает взаимодействие двух описанных выше «проектов коммунизма». Пожалуй, большевизм представляет собой самый яркий случай. В нем переплетаются две формы коммунизма или, если хотите, две формы солидарности.