Многополярный мир. Идеология и экономика

В XIX веке биологическая наука только во второй его половине стала развиваться на достаточно прочной основе дарвиновской эволюционной теории. Общественные науки по убедительности и надежности их истин и до сих пор не идут в сравнение с науками о природе. Мир был заворожен успехами естественных наук. Соответственно, статус научной теории во всех других областях знания могла получить только универсалистская концепция. Ослабление в европейской интеллектуальной элите религиозных начал потребовало создания идеологических концепций, способных занять место религии в системах координации и управления общественной деятельности. В ответ на этот запрос со стороны общества возникли основные идеологические конструкции, определившие исторические процессы и XIX, и XX веков. И они имели характер универсальных и детерминированных моделей развития человечества.

В настоящее время симптомами если не кризиса в науке, то признаком смены научной парадигмы можно считать в сфере естественных наук — рост интереса к накоплению научных экспериментальных данных о парапсихических и мистических феноменах, накопление эмпирических, в частности, экспериментальных научных данных о них, интенсивную разработку моделей и теорий об их материальных носителях, моделей и теорий по космогоническим и космологическим проблемам. В сфере общественных наук – это оживление интереса к политэкономии и марксизму, к их обновлению. Смена парадигмы в пространстве науки является важной составляющей общеидеологического поворота в мировом духовном пространстве.

Кризис научного мировоззрения. Благодаря науке и научному мировоззрению, человек в значительной мере овладел окружающей средой на земле или создал искусственную среду, так что резко сократил неопределенность, риски и угрозы своему существованию. Научного мировоззрения, выросшего на основе потребностей и методологии естественных наук, в основном хватало для овладения природой и техникой. Но остается жизнь общества, то есть та сфера, в которой он принципиально не может устранить неопределенность[26]. Допустим, первична материя, то есть субстанция, движение которой независимо от наблюдателя и подчиняется вечным законам природы, которые могут быть познаны человеком. Хорошо. А как быть с тем, что никак не назовешь объективным, независимым от человека – с непосредственно данной каждому человеку свободой выбора? Как ответить на вопросы: куда и зачем идти? – то есть на вопросы из сферы духа и души. Материалисты не только не пытаются ответить на эти вопросы. Они просто устраняют сами вопросы из сферы мысли: есть вопросы, на которые ответов в принципе быть не может, «вопросы, не корректно поставленные».

Четкое, обязательное выделение двух участников процесса познания – объекта и субъекта – было важным шагом в философии. В эпоху становления науки как важной составляющей жизни человечества и индустриализации, направленной в первую очередь на преобразование вещей, материальной среды, вполне оправданным представляется также приоритет, который отдавался объекту по сравнению с субъектом и, соответственно, объективной реальности, независимой от субъекта («объективистское» идейное направление), а также высокая ценность ее рационально-логической упорядоченности. В этот период оформляются материализм и гегелевская философия развития мира как самопроявления процесса развития абсолютной идеи, ее логики (диалектики).

Убеждение в существовании вечных универсальных законов, на основе которых можно однозначно объяснить все процессы, происходящие в мире, стало важнейшим стимулом для развития наук, как естественных, так и общественных. Например, политик может быть уверен, что если он будет демонстрировать уважение к традициям и преклонение перед национальными святынями, это укрепит единство народа и предотвратит нарастающие протесты. Поэтому в более широком плане можно говорить о познании как об установлении соответствия между познающим аппаратом человека (субъект, психика) и внешним миром[27], о предсказуемой связи между действием и его результатом. (Правда, человек часто склонен переоценивать адекватность и глубину этого соответствия). Но строго рассуждая, в области общественных явлений это явно противоречило фундаментальным установкам всех активных сил общества, которым необходима вера в их способность воздействовать на исторические процессы.