Множественные ушибы

– Нет, о ней! Матильда, Матильда, Матильда. Ненавижу ее! Она все портит! Ревнует всех ко мне, потому что старая зануда и понимает, что мужчины хотят меня больше, чем ее!

Я поднял руки, стараясь ее унять.

– Ладно, ладно, успокойся.

– Хочешь ее трахнуть? Или уже дерешь?

Ситуация выходила из-под контроля, и я поднялся.

– Ты куда?

– На стройку.

– То есть на свидание с Матильдой?

Я промолчал. Наклонился, чтобы взять тарелку, но Греттен выхватила ее у меня из рук.

– Ты думаешь, что можешь наплевать на меня? Предупреждаю: только попробуй!

Она схватила вилку и замахнулась. Я отпрянул, но зубья задели руку и разодрали кожу.

– Боже…

Я отобрал у нее вилку и отбросил в сторону. По руке сбегала темная струйка крови, а я, зажимая ладонью рану, с изумлением смотрел на Греттен. Она моргала, словно только что проснулась.

– Прости, я… я не хотела.

– Иди-ка ты… – Мой голос дрожал.

– Извини.

Греттен с покаянным видом подобрала тарелку и вилку. Волосы, словно занавес, скрывали ее лицо. Не говоря ни слова, она унесла посуду и исчезла в доме.

Я остался на месте, дожидаясь, когда сердце уймет свой бешеный ритм. Вилка прочертила на бицепсе четыре параллельные борозды, кровоточащие, но не глубокие. Я снова прижал к ним ладонь. У моих ног муравьи, развивая бешеную активность, подбирали съедобные крошки. Те, кого убила Греттен, были уже забыты: главное – выживание других, все остальное не имело значения.

Закат – красивое зрелище. Стрекоз, пчел и ос, патрулировавших озеро днем, сменили комары и мошки. Сидя на земле и привалившись спиной к каштану, я выпускал в воздух сигаретный дым – когда-то прочитал, что насекомые не любят его, но местные, похоже, об этом не знали. Меня уже успели искусать, но прочувствую я это только утром. Я захватил с собой книгу Матильды. На озере царил абсолютный покой, но тем вечером у меня не лежала душа к «Мадам Бовари». И роман валялся рядом нераскрытый. Я же следил, как последние лучи заходящего солнца превращают поверхность озера в темное зеркало.

Ободранную вилкой руку саднило, но порезы оказались неглубокими. Я подставил ее под кран, смыв кровь ледяной водой. Она сбегала розовыми струйками на каменный пол и просачивалась во все расширяющуюся щель в цементной плите. Еще одно наследие моего предшественника. Матильде я сказал, будто поранился на лесах, и попросил вату и лейкопластырь. Решил, уж лучше перевяжу себя сам, чем объяснять, каким образом умудрился получить такие симметричные царапины. «Ваша сестра саданула меня вилкой, потому что не может простить вам, что вы расстались с отцом Мишеля, который ей нравился больше, чем следовало бы…»

Нет. Увольте меня от подобных объяснений. Но если Греттен запала на Луи, это объясняет натянутость в отношениях между сестрами. «А может, даже больше чем запала», – подумал я, вспомнив скабрезный рисунок в блокноте. Голая женщина могла быть любой из сестер, а Луи, по тому, что я о нем узнал, не погнушался бы переспать с обеими.

Каштан был усеян колючими плодами. Они еще не созрели, но один до срока сорвался и лежал поблизости в траве. Я подобрал его и почувствовал, как щекочут колючки ладонь. Солнце уже зашло за деревья, и на озеро спустились тусклые сумерки. Я поднялся и, встав на краю обрыва, швырнул в озеро каштан. Раздался тихий всплеск, и он поплыл, как маленькая мина, качаясь в тени, которую бросала на поверхность подводная скала.

Мне стало неспокойно, и я, спустившись с обрыва, двинулся вдоль озера. Сюда я пока ни разу не заходил – не было желания забираться настолько далеко. А сегодня хотелось исследовать дальние форпосты фермы. У обрыва тропинка прерывалась, но, появившись снова чуть дальше, приводила по опушке леса к самой кромке воды. Я направился по ней к дальнему берегу озера. Обогнув его, оказался на границе территории фермы. Вдоль крайних деревьев была натянута прибитая к стволам ржавая колючая проволока. А дальше – лишь однообразие пшеничных полей. Ни дорог, ни тропинок – какой же смысл ограждать участок забором из колючки? Колосья пшеницы не станут нарушать границ. Ограждение натягивали не против непрошеных гостей.

Арно метил свою территорию.

Если на это требовалось еще какое-то доказательство, то я наткнулся на него через несколько минут. Шел вдоль забора и лишь в последний момент заметил прячущийся в траве угловатый предмет. Там, широко разинув челюсти, поджидал жертву один из капканов Арно. Вряд ли он расставил их слишком часто, но, видимо, решил не полагаться на судьбу и не подвергать себя опасности. Я нашел подходящую палку и швырнул в зубатую ловушку. Та захлопнулась с такой силой, что расщепила дерево.