Множество жизней Элоизы Старчайлд

– И что мне с ними делать? Здесь у вас есть город. Огни. Магазины. Бары.

Но ездить в Братиславу на автобусе было неудобно, да у них и не было лишних денег, чтобы тратить их на магазины и бары.

– А я знаю, зачем вы приехали, – подал голос мужчина с кислой физиономией и запахом сигарет изо рта, работавший на братиславской сыроварне. – Вы приехали, чтобы жить ближе к Западу.

– К Западу? – Катя постаралась изобразить удивление.

– Вы надеетесь, что однажды пограничник на час забудет следить за границей, и за этот час вы успеете оказаться на дороге до Вены. И скажи мне, что я не прав.

– Тебе не нравится моя идея? – спросил Милан.

– Какая идея?

– Прорыть туннель? Туннель под забором?

Она взяла его за руку.

– Мне не нравится твоя идея, – призналась она. – Но это ничего. – Она чмокнула его в кончик носа. – Я вообще не люблю туннели. Давай лучше походим по магазинам. У меня есть другое предложение.

В старой Братиславе, на узкой кирпичной улочке, чудом избежавшей разрушительного тарана коммунистических градостроителей, они нашли сувенирную лавку, торгующую венгерскими безделушками и русским антиквариатом.

– Ты только посмотри, – позвала Катя Милана. – Купишь мне такое? – Она ткнула пальцем в витрину, указывая на золотисто-красный бумажный абажур в виде почти идеального шара, украшенного китайскими иероглифами, который держал форму при помощи равномерно расположенных внутри проволочных обручей.

– Ты хочешь купить китайский абажур?

– Да.

В лавке продавщица отсоединила абажур от лампы и почти невесомо надавила на него, так, что бумажная оболочка сплющилась, а проволочные обручи сложились друг в друга. Абажур превратился в плоский диск из бумаги и проволоки высотой менее сантиметра. Продавщица положила его в пакет.

– Тебе он так сильно нравится? – уточнил Милан. – У нас нет лишних денег, чтобы тратить их на безделушки.

– Мне очень нравится, – ответила Катя. – И тебе тоже скоро понравится. – Она загадочно улыбнулась ему и прошептала на ухо: – Этот абажур – не блажь. Это наш билет на Запад.

В Загорска Весе нужно было доить коров и меблировать небольшую квартиру. Колхоз предоставил Кате и Милану в пользование кровать, и они сделали себе стол из погрузочного поддона, а с денег, заработанных за первый месяц, купили стулья. Милан работал в ночную смену с семи вечера до четырех утра, и когда он возвращался домой в пять, Катя уже отвозила кислое молоко на сыроварню. Зато в восемь он всегда мог найти ее в коровнике, где она ворошила граблями грязную солому.

– Как поживает бумажное производство? – спрашивала она его.

– Ничего. Как поживает молочное производство?

Получаса хватало на совместный завтрак. Кроме этого им почти не удавалось увидеться в течение дня. Милан возвращался в квартиру и ложился спать. Катя занималась бумажной работой, засыпала корм скоту и готовила коровник перед дневной дойкой. Когда она приходила домой на обеденный перерыв, он уже спал.

– Не такую жизнь я себе представлял, – говорил ей Милан.

– Это не навсегда.

По выходным дойкой занимались приезжие доярки из деревни, и Катя работала в полсмены. Бумажная фабрика закрывала свои двери.

В сарае, на сеннике, забитом снопами сена, они приступили к воплощению своего проекта в жизнь.

– В нем должно быть две тысячи кубических метров, – сказала Катя Милану. Она сидела на сене и записывала цифры на листке бумаги, в то время как Милан шагами замерял размеры сарая.

– Две тысячи! – воскликнул он. – Это невозможно.

– Не забывай, что я уже делала это раньше. Пусть сейчас я доярка в Загорска Весе, но Элоиза была математиком в Анноне. Жак-Этьенн запускал в небо воздушные шары разных объемов с прикрепленными к ним грузами, проверяя, сколько может поднять каждый шар, а Элоиза делала все расчеты. В зависимости от того, сколько будет весить сам шар, нам понадобится порядка двух тысяч кубометров горячего воздуха. Меньше – и шар нас просто не поднимет. Аэростат Монгольфье был объемом тысяча семьсот кубических метров.

– И выдержал вес двух человек и корзины, – напомнил Милан.

– Не корзины. Гондолы.

– И горелки, и топлива. Мы с тобой не тяжеловесы. Нам не нужна корзина или гондола, при себе у нас не будет ничего, кроме одежды на наших спинах, и нам не понадобится ни жаровня, ни топливо. Если мы полетим, полыхая огнем в небе, то как пить дать привлечем к себе внимание каждого пограничника на двадцать километров вокруг. Нужно максимально разогреть воздушный шар прежде, чем мы оторвемся от земли, чтобы он смог перенести нас через границу без дополнительного подогрева. В крайнем случае, можно будет взять с собой маленькое жестяное ведерко с горячими углями, чтобы воздух не остывал слишком быстро, но не более. Наше преимущество – близость к реке. Нам не обязательно долго оставаться в воздухе. Мы выберем ветреную безлунную ночь. Ухватимся за веревки под шаром. Оденемся в черное, чтобы никто нас не видел.

– Тогда полторы тысячи, – сказала Катя. Она продолжала строчить карандашом на бумаге.

– Какого он будет размера? – спросил Милан.