Множество жизней Элоизы Старчайлд

Людей начали выращивать через шесть тысяч восемьдесят лет после приземления «Носителя 1309». Папа говорит, что люди не способны пережить межзвездное космическое путешествие. Я видела фильмы, в которых людей перед длительным космическим путешествием замораживают в стеклянных гробах, похожих на ящик Джентльмена Фэллоу. Но папа говорит, что подобное неосуществимо на практике. Люди не могут пережить заморозку, объясняет он. И даже Джентльмен Фэллоу стареет во сне. Кроме того, по словам папы, корабли с таким грузом будут получаться слишком большими. Каждый такой корабль должен быть размером с Зал Основателей. Потребовалось бы невероятное количество энергии, чтобы просто запустить его в космос, не говоря уже о том, чтобы доставить на другую планету. Да и радиация поджарила бы всех пассажиров задолго до того, как корабли достигли бы места назначения. Папа говорит, что единственный человек, которого можно заморозить, – это эмбрион, потому что размер эмбриона – это всего одна клетка. В таком вот виде мы сюда и попали.

Все шестнадцать основателей были замороженными эмбрионами. Здесь их разморозили, вырастили в искусственных матках и воспитали роботы по уходу. Все шестнадцать основателей были моими прапрабабушками и прапрадедушками – и это так удивительно, если задуматься.

Прапрабабушка Элиза оказалась первой основательницей, произведенной на свет. Впервые она увидела живого человека из плоти и крови незадолго до того, как ей исполнилось четырнадцать. Взрослого человека она впервые увидела уже тогда, когда сама стала взрослой. Ее растили, кормили, мыли и одевали роботы по уходу. Они пытались научить ее говорить, но у них плохо получалось. В итоге она научилась сама, отчасти у роботов, отчасти по фильмам. По тысячам фильмов.

Мне трудно представить, как она могла себя чувствовать, но бабушка Катя уверяет, что Элизе такая жизнь никогда не казалась странной. Ведь она ничего, кроме нее, не знала.

Первые тринадцать лет своей жизни Основательница Элиза была предоставлена самой себе. Бабушка Катя говорит, что ее все устраивало. Но ей наверняка было одиноко. Она много времени посвящала учебе. Роботы распечатывали ей книги и учили читать. Теперь в библиотеках Зала Основателей и читальных залах Маленькой Португалии у нас есть тысячи и тысячи книг. Больше, чем любой человек сможет прочесть за всю жизнь.

Роботы делали все для Основательницы Элизы. Они готовили ей еду. Убирали за ней. Печатали для нее одежду (но она редко ее носила). Играли музыку. Рассказывали сказки на ночь. Ремонтировали вещи, которые она ломала в приступе детской истерики. Они взвешивали ее, измеряли, тестировали и всячески обеспечивали ее безопасность. Они делали все.

Почти все.

Но Основательница Элиза росла необычным ребенком. Да и как могло быть иначе. Я видела фильм о ее детстве. Его тоже можно найти в архивах нашего острова. Элиза много спала. У нее была странная походка. Она издавала смешные звуки. Она редко разговаривала. Однажды в течение целой недели она только и делала, что напевала себе под нос одну и ту же песенку, снова и снова, но вместо слов она пела: «бум-бум-бум-бум-бум». Когда ей было десять лет, Элиза начала резать себя. Она наносила порезы на свои руки и предплечья. Роботы отняли у нее все колющие и режущие предметы, и тогда Элиза перестала с ними разговаривать. Теперь она использовала слова только для того, чтобы обозначать свои основные потребности. Вода. Еда. Свет. Тьма.

Роботы выполняли ее пожелания. Что еще они могли сделать? Но был период, когда Элиза почти ничего не ела. Только лежала на своем матрасе и мурлыкала песенки.

А потом, когда ей было двенадцать лет, что-то произошло.

Она начала вспоминать.

В течение нескольких недель, ночь за ночью, ее мучили страшные кошмары. К ней возвращались воспоминания. Иногда по ночам она вскрикивала так громко, что сотрясались стены Зала Основателей. Поначалу роботы старались будить ее, но через некоторое время она стала просить их этого не делать.

– Оставьте меня, – говорила она.

Она начала напевать другие мелодии. С другими словами.

– Распечатайте мне книги по истории Франции, – сказала она роботам.

– За какой год? – спросили они.

– С 1759 года до Ватерлоо.

Утром своего тринадцатого дня рождения, почти через год после того, как начались ее сны, Элиза встала с кровати и заговорила с роботами таким голосом и в такой манере, какой от нее никогда раньше не слышали. Она вышла в большой атриум, где все роботы могли хорошо ее слышать, встала на мозаичную звезду в центре сводчатого зала, подняла глаза под потолок и заговорила.

– Я знаю, кто я, – сказала она им. Ее голос эхом разнесся по просторному помещению. – Я знаю, кто я и почему я здесь. Теперь я все понимаю. Мне потребовалось некоторое время, чтобы во всем разобраться, но теперь, сегодня, все встало на свои места. Вы можете приступать к инкубации следующих детей.

– Ты уверена? – спросил материнский робот.

– Я уверена.

– Сколько? Сколько детей?

Элиза подумала над ответом.

– Пять, – сказала она после непродолжительной паузы. – Три мальчика и две девочки.