Моби Дик

Ахав взял из рук Старбека длинную рукоятку для флен- шерной лопаты, расщепил ножом ее конец и сунул в щель письмо, чтобы передать его таким образом на шлюпку. Но безумный Гавриил закричал:

— Нет, нет! Оставь себе! Ты скоро встретишься с Мэйси. Сам передашь ему письмо на том свете.

— Чтоб ты подавился своими проклятиями! — взревел Ахав. — Капитан Мэхью, принимайте письмо!

Шлюпка приблизилась к борту «Пекода», и письмо, точно по волшебству, ткнулось прямо в жадные руки безумца. Он тотчас схватил его, поднял со дна вельбота большой нож и, наколов на лезвие письмо, бросил нож на палубу «Пекода».

В тот же миг гребцы взмахнули веслами, и шлюпка стремительно понеслась прочь.

Глава сорок восьмая Презренная добыча и разговор двух командиров

Здесь необходимо сообщить, что еще до разделки китовой туши ее обезглавливают. Отделение головы кашалота — это, можно считать, анатомический подвиг, которым опытные китовые хирурги весьма гордятся — и не без основания.

Заметьте, что у кита нет ничего, что хотя бы отдаленно напоминало шею. Больше того: в том месте, где голова его соединяется с телом, он как раз толще всего. Не забывайте также и о том, что наш хирург вынужден оперировать своего больного, расположившись на высоте восьми или десяти футов от него в то время, как сам больной почти целиком упрятан под мутными волнами неспокойного, а часто даже весьма бурного моря. Учтите к тому же, что, работая в столь неблагоприятных условиях, он должен резать вслепую, и, погрузив лезвие в китовую плоть, не имея возможности хотя бы разок заглянуть в глубину разреза, который все время затягивается, искусно минуя прилежащие органы, отделить позвоночный столб кита в той самой критической точке, где он соединяется с черепом. Ну, так не достойна ли удивления Стаббова похвальба, будто он может обезглавить кашалота за десять минут?

Итак, грандиозная голова, составляющая чуть ли не треть всего объема чудовища, висит на талях за бортом «Пекода», наполовину погруженная в родную стихию. Оставим ее на время висеть там, ибо у нас накопилось достаточно других забот, и лучшее, что можно сделать сейчас для головы — это молить небо, чтобы выдержали тали.

За прошедшую ночь и половину следующего дня «Пе- код» постепенно отнесло в воды, где, судя по многочисленным желтым пятнам планктона, должны были водиться гренландские киты. И хотя к охоте на этих жалких тварей команда питала единодушное презрение, и к тому же «Пекод» вовсе не предназначался для такой охоты, и возле островов Крозе миновал множество гренландских китов, не спустив ни разу вельбота, все же теперь, когда был только что забит и обезглавлен кашалот, удивленной команде объявили, что в этот день, если представится возможность, будет предпринята охота на гренландского кита.

Ждать пришлось недолго. С подветренной стороны были замечены высокие фонтаны, и два вельбота, Стабба и Фласка, пустились в погоню. Отгребая все дальше и дальше, они наконец исчезли из поля зрения мачтовых дозорных. Но вот вдалеке бурно вспенилось море, и скоро сверху на палубе было передано, что, по всей вероятности, один из вельботов загарпунил кита.

Прошло некоторое время, и на волнах снова появились оба вельбота, увлекаемые китом, мчащимся прямо к «Пе- коду». Чудовище неслось с такой скоростью, будто намеревалось протаранить обшивку корабля. Но, приблизившись к борту, оно вдруг исчезло из виду, словно нырнуло под киль. «Руби! Руби!» — закричали с палубы, потому что вельботы, казалось, вот-вот врежутся в борт. Но в бочонках было еще вдоволь линя, к тому же и кит погружался не слишком энергично, и, вытравив концы подлиннее, матросы принялись выгребать изо всех сил, стараясь обойти корабль с носа. В течение нескольких минут положение оставалось критическим, но вот судно вздрогнуло, стоявшие на палубе ощутили быстрый, как молния, толчок, и, царапнув днище, натянутый линь с гуденьем вылетел из воды перед носом «Пекода», рассыпая соленые брызги, сверкающие, точно осколки стекла. Кит всплыл и, волоча за собой вельботы, стал описывать широкие круги, центром которых все время оставался «Пекод». Впрочем, измученное животное скоро замедлило ход, и вельботы все приближались к нему, пока, наконец, не подошли почти вплотную, и тогда Стабб и Фласк с обеих сторон заработали своими острогами. А полчища акул, прежде круживших возле мертвого кашалота, устремились на запах свежей крови.

Но вот кит выпустил последний фонтан темной крови, страшно дернулся и, перевернувшись на спину, испустил дух.

Пока команды обоих вельботов готовились к буксировке туши, между их командирами произошел такой разговор:

— Ума не приложу, для чего нашему старику понадобилась эта трухлятина, — сказал Стабб, исполнившись отвра-щения при мысли о том, что ему придется возиться с такой презренной добычей.

— Эта тухлятина? — отозвался Фласк. — А разве ты не слышал, что корабль, у которого хоть раз по правому борту висела голова кашалота, а по левому — голова гренландского кита, что такой корабль никогда не потонет?

— Почему?