Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

Национализм в национальных республиках после распада СССР активно использует медиевализм как один из инструментов своего продвижения при построении национальных государств, возникающих на обломках империй. Но он и здесь более эффективен в сфере не созидания, а разрушения традиционных парадигм, официальной истории, которую связывают с «бывшей империей». Рано или поздно задача эмансипации от наследия СССР станет менее актуальной перед грузом новых проблем. Тогда встанет вопрос, насколько идея «Мы – не Россия», возведение антирусской политики в основной принцип формирования идентичности в принципе могут быть полезными для этих республик. Национальная идентичность и национализм не могут вечно стоять на ксенофобной платформе «Мы – не Они», в конце концов на первый план выйдет вопрос «Мы – не Они, но кто при этом Мы?». Возможно, на данном этапе в новом качестве будет востребован медиевализм как место консенсуса и как источник обновленных образов идентичности. Правилен ли этот прогноз, покажет время.

В заключение хотелось бы обратить внимание не на деструктивные процессы, а на созидательную сторону обращения к средневековым образам и идеям. Как уже говорилось, Средневековье выступает областью идеологического консенсуса гораздо чаще, чем сюжеты из истории Нового и тем более Новейшего времени. Чем ближе к нашей эпохе, тем больше смысловых диссонансов и конфликтных образов. Споры о древних войнах допускают возможность диалога в гораздо большей степени, чем обсуждение событий XX в. Средневековое прошлое дает больше возможностей для создания взаимочитаемого пространства воображения, даже для своего рода «воображаемого сообщества», то есть остается основой для национального конструирования. Недаром сегодня единственное, что, скажем, еще напоминает славянское единство, столь явственно ощущавшееся еще не так давно, – это общее прошлое, восходящее чуть ли не к Кириллу и Мефодию; а недавняя история только разъединяет. Вот почему современным творцам исторической политики следовало бы больше «мобилизовывать» Средневековье.