MOBY. Саундтрек моей жизни

– Но я же братец Свинарник, – сказал я. Тим засмеялся.

– Братец Свинарник, самая вонючая рок-звезда в мире.

В день концерта Lollapalooza в Бостоне было жарко. Очень. Стояла жгучая новоанглийская жара, воздух был тяжелым и вязким, как в болоте. Я ходил в одной и той же футболке и шортах четыре дня и вонял.

Джин, водитель нашего автобуса, поприветствовал меня, когда я спускался со сцены, насквозь мокрый и вонючий:

– Братец Свинарник! Моя группа и техники расхохотались. Я получил прозвище.

– Эй, братец Свинарник! – сказал мой светловолосый звукорежиссер Тим. Он был из Арканзаса и носил прическу «маллет» размером с пуделя.

– Слушай, я серьезно, Мо: тебе надо переодеться. Ты воняешь, – сказал Эли. Он был басистом Stiff Little Fingers, а также, в последние несколько лет, – моим басистом и тур-менеджером. Он вырос в Белфасте и так до сих пор и не рассказал мне, протестант он или католик.

– Но я же братец Свинарник, – сказал я. Тим засмеялся.

– Братец Свинарник, самая вонючая рок-звезда в мире.

Из-за того, что я годами жил на фабриках, где нет душа, я давно уже слишком спокойно относился к запаху немытого тела. Этим летом я зашел слишком далеко и теперь снова реально вонял как бомж. Перед гастролями я придумал идеально простой вариант: поехать с одной футболкой и одними джинсами, клянчить бесплатные футболки у организаторов Lollapalooza и иногда купаться в бассейне. И сейчас я был отвратителен.

– В общем, теперь моя одежда – в мусорке неподалеку от Нью-Лондона, – объяснил я Джонни, пока мы ехали по Бриджпорту.

– Ты действительно сегодня пах как-то тухленько, Мо, – сказал Джонни. – Без обид.

– О, я не обижаюсь, – ответил я. – Кстати, можешь передать Полу, что я снова начал пить?

– Возможно, он тебя слышал, – сказал Джонни, останавливаясь на заправке возле Фэрфилда, штат Коннектикут. – Эй, кто хочет кофе?

– А меня впустят в кафешку голым?

– Наверное, нет.

– Ладно, надену полотенце.

Я боялся, что мое пьянство покончит с нашей дружбой.

Мы прошли в «Макдоналдс»: Джонни и Пол были одеты, а я завернулся в полотенце, которое стащил из своего трейлера-гримерки на Lollapalooza. Джонни заказал «Биг-Мак» и кофе, Пол – картошку фри и кофе, я – просто кофе.

– В нем, случайно, нет говядины? – спросил я у Джонни.

– Полагаю, что нет, – ответил он.

– Ладно, хорошо, – сказал я, потягивая черный кофе на пути обратно в машину.

Мы вернулись на шоссе I-95, и я обратился к Полу с заднего сиденья:

– Я понимаю, что ты не хочешь об этом слышать, но я снова стал пить. Наверное, я уже больше не стрейтэджер. Да, я сказал, что всегда буду стрейтэджером, и я соврал, извини меня. Но мне нравится пить. Я не буду делать это при тебе, и ты не увидишь меня пьяным. Надеюсь, ты меня поймешь.

Тишина. Пол никогда в жизни не пил и не принимал наркотиков, а в последние восемь лет мы были лучшими друзьями-стрейтэджерами. Трезвенничество было главной частью его самоидентификации, и до последних нескольких месяцев я был единственным его другом-трезвенником. Я боялся, что мое пьянство покончит с нашей дружбой.

Пол вздохнул.

– Мне нужно немного времени, чтобы свыкнуться с этим, – сказал он.

– Ладно, – ответил я. – Слышал, Джонни? Пол знает, что я пью.

– Похоже на то, – сказал Джонни. – Куда дальше едет Lollapalooza?

– Завтра – на Рэндаллс-Айленд, потом в Трентон.

– Как дела у Sonic Youth?

– Они отлично играют, но все очень грустно. Они выступают последними, после Hole, и во время их сета половина зрителей уходит на парковку.

– Но они же легенды.

– Для нас. Не для шестнадцатилетних фанатов Cypress Hill.

– А ты видел Кортни Лав?

– Несколько дней назад она за кулисами вышла из лимузина с ребенком на руках. Ее тут же окружила охрана, и никто даже близко не смог к ней подойти.

– Значит, она рок-звезда.

– Все остальные просто тусят друг с другом.

Проезжая Норуок и Дариен, мы сидели тихо.

– Эй, Пол, – сказал я, – твоя остановка.

– А еще это место, где Пат Кэмпбелл убил своих родителей, – ответил Пол.

– Стоп, что? – удивился Джонни.

– Пат бил меня в средней школе, а потом исчез, – объяснил Пол. – Однажды он заявился в дом к родителям, чтобы одолжить денег. Они не дали ему ни копейки, поэтому он зарубил их топором и сжег их тела на заднем дворе. Да, в старом добром Дариене.

Следующий день был солнечным и безоблачным; пятьдесят тысяч человек собрались на фестиваль Lollapalooza на Рэндаллс-Айленде рядом с Манхэттеном. На второй сцене в качестве сюрприза неожиданно выступила Патти Смит, и я даже ненадолго разозлился, потому что из-за этого сдвинули мой сет. Но потом я вспомнил, что она же, блин, Патти Смит. Я стоял возле сцены вместе с Перри Фаррелом и Джеффом Бакли, пока она играла. Джефф был одет в обтягивающую розовую футболку с Кайли Миноуг и большой, не по размеру цилиндр. Перри смотрел на всех остекленевшими глазами и широко улыбался.

Патти доиграла свой сет и обняла Перри. Техники убрали ее оборудование и поставили мое.